— Ну, в нашей истории таких примеров я не знаю. Кардинал здесь — скорее военачальник, нежели иерарх Церкви. Он даже не отправляет церковную службу. Ими у нас становились обычно крупные военачальники, много сделавшие в деле борьбы с общими врагами народа и Церкви.
— Ладно, ваше преосвященство, бог с ними, с кардиналами. Тем паче что живых их сейчас нет, и помощи оттуда ждать не приходится. Давайте-ка лучше о наших делах переговорим.
А вот разговор вышел тяжелым… раскрыть свои замыслы до конца я не мог. Просто потому, что не вполне представлял себе реакцию окружающих. Да, откровенно говоря, и сам-то еще не до конца все продумал. Так… больше по наитию поступал. Хотя, как знать, обычно интуиция меня не подводила. Вот и вышло так, что не удовлетворенные невнятными объяснениями соратники мои сейчас больше походили на взъерошенных котов. Разгоряченные, недовольные и сердитые. Ну, что ж тут поделать? Положа руку на сердце, я и представить себе не могу, как среагируют они на некоторые мои новации. Еретиком, надеюсь, не объявят, но вот помогать… точно не станут. И их понять можно. Не видел еще здешний мир таких вот выкрутасов. Гройнена я, похоже, обидел всерьез. Какое-то время мне казалось, что присутствующие сейчас плюнут, повернутся и уйдут, оставив меня наедине с задуманными планами. Удерживает их только то, что никакого другого варианта, кроме как доверять мне слепо, нет вообще.
Помощь пришла с совершенно неожиданной стороны.
— Сын мой… — внезапно подал голос брат Манрике. — Могу ли я попросить тебя ответить мне на пару вопросов?
— Конечно, святой отец.
Он встает с места и неожиданно сильной рукой берет меня за плечо. Делает повелительный жест, и оба епископа вдруг замолкают, снова опустившись в свои кресла. Ученый монах отводит меня в сторону:
— То, что я хочу у тебя спросить, не предназначено для чужих ушей.
— Но здесь все свои!
— Я знаю, сын мой, что говорю. Не перебивай меня.
Еще никогда старый монах не говорил таким тоном. В его голосе я слышу властность и уверенность.
— Хорошо, святой отец. Слушаю вас.
— Правильно ли я понял, что ты хочешь пойти к ордену в одиночку?
— Да.
— Ты хорошо отдаешь себе отчет в том, что с этого момента не только твоя жизнь, но и жизни огромного количества людей повисают на волоске?
— Да.
— И ты готов на это?
— Есть другие варианты, святой отец? Так назовите их!
— Дай мне твою руку.
Протягиваю ему правую руку. Он берет ее и кладет мне на лоб раскрытую ладонь.
— Закрой глаза. Что ты сейчас видишь?
— Ничего… искры какие-то. Мирна! Ее вижу. Монашки рядом с нею, двое. Одна что-то в руках держит, точно не рассмотреть. У второй в руках клинок, на мой похож. Двух солдат с мечами — они стоят около дверей. Песок какой-то… камни громоздятся… Дом горит, позади него горы стоят. Подземелье вижу, то самое, в котором лаборатория. Барон стоит, какую-то бумагу мне протягивает… все. Больше ничего не вижу.