— Тогда знающий меньше отойдет в сторону.
— И оба получат одинаковую плату?
— Ту, которую по силам заплатить больному или его родственникам.
Да, наша система медстрахования здесь одномоментно накрылась бы медным тазом! Заодно пустив по миру целую ораву чиновников от медицины. Ну, ничего! Я уж постараюсь, чтобы до такого бреда тут не додумались как можно дольше! Кое-какие возможности у меня есть, да и попы помогут. Не знаю, как здешние короли проявляют заботу о своих подданных, не видел пока таковой. Но вот Церковь реально что-то делает. И головы у ее иерархов на плечах присутствуют. Так что — поработаем…
С этой мыслью я и уснул…
Допрос захваченного колдуна совершенно не походил на таковое действие, изображенное на знаменитой картине Иогансона. Никаких мрачных помещений и нависших сводов тут не было и в помине. Обыкновенная комната, достаточно светлая. Пойманный злодей сидел в массивном кресле, к подлокотникам которого были привязаны его руки. Этим все и ограничилось. Лишь невысокий монах стоял за правым плечом допрашиваемого. Руки монаха непрерывно перебирали четки, он что-то бормотал себе под нос.
Оба епископа сидели напротив, их с горцем разделял только здоровенный стол.
Колдун уже вполне пришел в себя и внимательно осматривал окружающую обстановку. Время от времени он прикрывал глаза и наклонял набок голову, словно бы к чему-то прислушиваясь.
Войдя в комнату, я отыскал себе место сбоку от основных персонажей. По-видимому, кто-то из епископов подумал об этом заранее.
Присаживаюсь и вслушиваюсь в начавшийся еще до моего прихода разговор.
— …итак, мы остановились на том, что вы согласились взять на себя командование передовым отрядом. Так?
— Допустим, — кивает горец. — Ну, согласился, и что с того?
— Но как такое может быть? Вы же не солдат, да и опыта такого командования у вас нет. А, насколько мне известно, — поднимает палец Эрлих, — ваши воины очень внимательно относятся к таким вопросам!
— Как видите — может. Если вам так интересно об этом знать — покопайтесь в их мозгах! Им приказали, и они подчинились.
Щас! Что-то я среди них особенного чинопочитания не заметил. Мало ли кто и чего им прикажет?! Бардак в этом плане среди горцев — явление не то что интернациональное, а, пожалуй что, и межмировое. Как там у афганцев было? «Он не пуштун!» — и все, вилы, никто и слушать не станет. Какие бы веские доводы ни приводил данный индивидуум. Так и здесь.
Не сдержавшись, хмыкаю.
Колдун неодобрительно смотрит в мою сторону.
— Дело ваше, можете мне не верить. Ничего другого я сказать не могу, просто нечего.