Сегодня Алексей Матвеевич был какой-то особенно торжественный. Увидев роскошную розу в моих руках, он поднял домиком седые брови:
– И как это понимать, барышня?
Я поцеловала старика в пергаментную щеку.
– Это вам, дед Леша!
– Благодарю!
Он направился на кухню и поставил цветок в высокую бутылку из-под белого рейнского вина «Молоко любимой женщины». Вино мы с ним выпили еще месяц назад, и оно было не ахти – столь же слащавое и примитивное, как его название. Имелось лишь два достоинства: цена и бутылка. Синяя «эльзасская флейта» была совершенна и по цвету, и по форме. Она идеально подходила к бордовой бархатной розе, полученной мною от моего бывшего любовника.
– Эва! Дорогая! У нас с тобой сегодня как минимум один повод для торжественного ужина! А может быть, к нему добавится и второй!
– Рассказывайте, дед Леша! – Я уже снимала с себя верхнюю одежду и туфли.
– А я могу не только рассказать, но и показать! – воскликнул старик и помчался вприпрыжку к себе в комнату.
– Я тогда буду на кухне сервировать ужин!
– Ты, конечно, его, гм... сервируй! Но учти, ужинать мы будем только через минут двадцать, а то и все полчасика! Я еще должен из дома сбегать по второму поводу.
– Куда вы собираетесь бежать, дед Леша?
– К метро! У меня там встреча с человечком одним. – Алексей Матвеевич активно шелестел бумажками у себя на письменном столе. – Он нам с тобой какое-то письмецо привез...
– Какое письмецо? От кого?
– Не знаю. Пока не знаю! Принесу, вместе посмотрим.
Алексей Матвеевич наконец прекратил свое шуршание и появился на кухне с тоненькой пачкой документов.
– Вот, родная! Теперь квартира у нас с тобой больше не коммунальная, а отдельная! Это раз!
Я знала, что Алексей Матвеевич все эти годы боролся за объединение каких-то жировок и с нетерпением ожидал моего восемнадцатилетия, которым я его осчастливила полгода назад. До этого момента важные жилищные бумаги не могли начать своего движения в бюрократических коридорах.
– Квартира у нас теперь приватизированная! Это два!
Несколько бумажек уже легли на стол, но одну, видимо самую важную, Алексей Матвеевич еще сжимал в руке.
– И наконец! Владельцем нашей квартиры отныне являешься только ты!
Внутри у меня все опустилось.
– Зачем вы все это сделали, Алексей Матвеевич! Это наша с вами квартира! Скорее уж просто ваша, но никак не моя! Зачем вы ее целиком на меня оформили? Это неправильно!
– Неправильно?
Старик направил на меня немигающий взгляд. Седая голова чуть покачивалась на худой кадыкастой шее.
– А ты что, Эвочка, меня разве из своей квартиры выгнать можешь?