Он обратился к толпящимся бурундцам с вопросом: как дальше жить? Под гнетом ли старого вождя, Урун-Буруна, и лысого обманщика Жреца — или призвать на царство Весну, дочь вождя вешних, чтобы мать и дочь скрепили мир и дружбу между обитателями двух берегов реки-кормилицы?
Взбешенные такой речью, Урун-Бурун, взъерошенный, с растрепанной бородой, и сопровождающий его лысый Жрец угрожающе поднимались на пьедестал, грозя Анду кулаками.
Анд закончил свою речь призывом:
— Нет-нет кровавому Урун-Буруну! Нет-нет жадному Жрецу!
Оттолкнув Анда, Жрец возопил, призывая на головы смутьянов гнев Божества, которое вновь явится, чтобы наградить бурундцев, — день и ночь возносит он о том моления. И Божество вернется, и отдаст бурундцам ненавистных предков, и повелит содрать с них шкуру! Смерть Анду-предателю, продавшемуся вешним!
Урун-Бурун неодобрительно посмотрел на Жреца. Не понравилось ему что-то в выкриках злобствующего соратника.
Урун-Бурун был угрюм и на Анда посмотрел с неожиданным для него выражением укора в глазах. Он перевел их на толпу, отыскав в первых рядах Майду, которая очень заботилась, чтобы не затолкали Эльму, беспокоясь о будущем своем внуке.
Толпа негодующе рокотала. Слышались выкрики:
— Да-да, Весна-дочь! Да-да, Весна-мать! Нет-нет Жрецу и вождю!
Наиболее разъяренные смяли бородатых стражей и взбирались на пьедестал, чтобы разделаться с неугодной властью.
Жрец в отчаянии закричал, клянясь собственной кожей, что беседовал с Божеством и оно откликнулось на его мольбу и летит сюда. Надо ждать его!
Пена выступила на губах у Жреца. Он, указывая на небо, где раньше других увидел серебристое пятнышко, и догадавшись, что это могло быть, вдохновенно лгал, рассказывая о своем общении с Божеством.
Тысячная толпа разом запрокинула головы. Расправа с былыми правителями была отложена.
Все яснее становился в голубом небе серебристый диск, который вскоре стал с луну величиной, а потом еще больше, зависнув над домами-башнями и выбирая место для посадки.
Как ни густа была толпа, но люди шарахнулись в стороны, чтобы освободить часть площади для приземления аппарата.
Он плавно опустился на синюю траву.
Все замерли в молчании. Беззвучно открылась затейливая дверца. В ее проеме показалась грузная фигура Бережного. Он не спеша спустился на траву.
Следом за ним сошел и Никита Вязов, озираясь вокруг.
Анд, стоя у конной статуи, издали делал знаки прилетевшим, прося подняться на пьедестал.
— Что-то уж больно парадно встречают нас, — заметил Бережной.
— А главное, мы о своем визите вроде не предупреждали, — заметил Вязов.