Так приобщение к былым знаниям и понимание того, что произошло с населявшим земной шар человечеством, принесло мне отнюдь не радость, а безысходное горе.
Начитавшись, я возвращался вплавь, будто с рыбалки, и ощущал на себе косые взгляды прохожих, не видящих у меня добычи, до которой все были охочи.
Я перестал понимать своих соплеменников, готовых подраться из удальства или из-за пойманной лакомой крысы, а то и не поделив между собой встречной женщины, мужу которой приходилось силой отстаивать свое семейное счастье.
Вообще сила была у нас основным законом существования, в чем я усматривал «наследие ненавистных предков», узнав из книг, что и у них СИЛА главенствовала в самые разные времена. Преклоняясь перед нею, они и погубили наследие, предназначенное нам, их потомкам.
Но не СИЛУ должен был бы я заимствовать у них, а МУДРОСТЬ лучших людей былых времен, противопоставлявших СИЛЕ совсем иные чувства и стремления.
А мы предвкушаем радости от предстоящего набега на вешних!
Все эти мысли записал Анд в заветную тетрадь, которую и поднял теперь с порога. И снова по-книжному изысканно, как ему казалось, обратился к незнакомке:
— Не надо убивать себя, вешнянка милая, как я могу судить по платью твоему.
— Ты бурундец, — ответила девушка, прекрасно поняв Анда. — Как я могу тебе верить, если вы убили моего отца?
— Отец мой тоже погиб от руки людей племени твоего. И по законам мести кровной, должны мы горло друг другу перегрызть, а я, как видишь, не хочу даже, чтоб ты сама покончила с собой.
— Почему?
— Да потому, что кое-что я в книгах почерпнул. Их каждый день читаю здесь.
— Как? Ты не выследил меня, чтобы застать одну?
— С зарею утренней я прихожу сюда всегда.
— А я с вечерней.
— Вот мы и не встречались.
— И что ж ты почерпнул из этих книг, кроме забавной древней речи?
— Узнал: месть кровная — лишь порожденье дикости позорной. Поэтому и убивать тебя желанья нет, — продолжал он щеголять изысканностью оборотов речи.
Она же говорила просто, порой казалось, простодушно.
— А я прочитала, что где-то заря с зарею сходятся. Сегодня я попала сюда раньше, потому что мама приказала не отлучаться вечерами. После гибели отца она заняла место вождя племени вешних и теперь боится за всех нас в ожидании набега.
— Позор-то племени нашему! Недаром тетрадь свою назвал я «Дневник дикого человека», принадлежа к племени такому.
— Как ты смешно говоришь, переставляя слова в фразах! — с улыбкой сказала она.
— Я говорю на языке древнекнижном, — с достоинством ответил он. — Научился ему, старые книги читая.
— Ты явно начитался сверх меры древних стихов. Тебе бы еще гекзаметром заговорить на куда более древнем языке, чем древнерусский.