- Не обижают, значит, профессора? - переспросила деловито Уморушка. Что ж, это хорошо. А то мы их... - Она вспомнила, что колдовать ей пока нельзя и, потупившись, смолкла.
- Не обижают, не обижают, - подтвердил Змей Горыныч. - На цыпочках передо мной все ходят, тишину соблюдают. А дыму для науки мне не жалко, пусть для опытов сколько хотят берут.
- А вы, уважаемый Горыныч, с профессором Дрозофилловым знакомы? спросила Маришка, вспомнив о том, зачем она с Уморушкой сюда пожаловала.
- С Еремеем Птоломеичем? А как же! Сосед мой, его кабинет рядышком. - И Змей Горыныч вильнул хвостом в сторону освободившейся от штукатурки и плакатов стены. - Только сейчас я его что-то не слышу, наверное, профессор домой ушел.
- Вот те раз! - взмахнула руками Уморушка. - Теперь нам его дом искать придется!
Но Змей Горыныч успокоил ее, объяснив, что Еремей Птоломеич живет не за тридесять земель, а в этом же здании, только в другом подъезде.
- Квартира, кажется, номер сорок пять. Со сна я точно не запомнил!
- Спасибо, Горынушка, найдем, - поблагодарила Уморушка старого приятеля и поднялась с табуретки. - У нас к нему дело важное, пора идти.
- До свидания, Змей Горыныч! - попрощалась Маришка, тоже вставая. Может быть, и увидимся еще!
- Какие наши годы - конечно, увидимся! Приезжай ко мне на новоселье, пригласил Горыныч Маришку.
- Приеду, - пообещала Маришка и, взяв Уморушку за руку, направилась с подругой на поиски Дрозофиллова.
А Змей Горыныч, радостный и счастливый от того, что повидал земляков, снова смежил очи и опрокинулся в сладостный сон. Здесь, посреди Москвы, ему было тихо и спокойно, не то, что в Муромской Чаще в родной пещере.
Глава девятая,
в которой два профессора признаются в бессилии науки
Дрозофиллов был холостяк и жил в небольшой однокомнатной квартире в том же доме, где находился НИИЗЯ. Большого различия между его жилищем и его лабораторией не наблюдалось: стены комнаты были увешаны не картинами, а штриховыми изображениями змеев горынычей и драконов, оборотней и лихоманок, предметов ведовства и чародейства. На подоконнике стоял аквариум, на дне которого лежали какие-то катышки размером с грецкий орех, очень странные на вид. Еремей Птоломеич был убежден, что это яйца морского змея, страшного чудовища - погубителя многих кораблей. Из
катышков вот уже третий год не вылуплялись ни один змееныш, но Дрозофиллов упорно менял воду в аквариуме и сыпал туда всякие питательные вещества.
- Ничего, - говорил он неверующим, - мы еще поглядим через годик-другой... Еще ахнете!
Левон Тигранович думал несколько иначе, но в споры не лез.