История Петрухи достойна быть выколота иглами в уголках глаз. Я приведу ее в форме телеги, как она была поведана нам Эйнштейном в тот же вечер перед сном.
Телега о Пинхасе Бен-Шимоне, поведанная Альбертом Эйнштейном вечером первого дня милуима
"С Петькой Гайденко мы знакомы с восьмого класса - как в физматшколу поступили. Вы не поверите, но тогда он был неимоверно жизнерадостным хлопцем. Заводной ужасно. Однажды поспорил, что насрет под дверью кабинета директора, Екатерины Харлампьевны. И выиграл спор. Харлампьевна на следущий день ходила по всем классам, чтобы лично каждому заглянуть в глаза. Взгляд у нее был - детектор лжи! Даже сейчас страшно вспомнить. Она в войну зенитной батареей командовала. Но Петька ейный взгляд выдержал как партизан и даже не покраснел. А еврейская грусть у украинского хлопца начала проявляться только в конце девятого класса по причине несчастной любви к одной рыжей жидовочке. Лариса Эрлих ее звали. Так себе, ничего особенного, играла на скрыпочке в Гнесинке.
И как-то раз в рюмочной... тут надо сказать, что у нас с Петром был по субботам ритуал: зайти после уроков в рюмочную в Копьевском переулке и тяпнуть по пятьдесят грамм водки. Мы выглядели довольно-таки по-взрослому, и нам наливали. Главное, чтобы школьная форма из-под куртки не высовывалась...
Ну вот, значит, взяли мы водки, хряпнули, закусываем бутербродом с килькой - помните? на каждые пятьдесят грамм обязывали покупать бутерброд, и Петруха мне и говорит: "Альберт! - говорит, - если ты мне друг, то открой мне вашу еврейскую тайну. Что я должен сделать, чтобы Лариса меня полюбила?"
У меня от злости аж килька поперек горла встала. "Ах ты, сука!, думаю, - два года дружим, одну рекреацию, можно сказать, топчем, а ты меня, оказывается, за жидо-масона держишь! Ну я тебе тайну-то сейчас приоткрою, хохляндия!" И говорю ему очень доверительно: "Ты должен выучить идиш! Ни одна еврейская девушка не устоит перед гоем, если он знает идиш. Выучи идиш, и Лариска - твоя!"
Петро купился на раз, я даже не ожидал, что так легко все получится. Как это на иврите говорится: кше hа-з'аин омэд hа-сэхель ба-т'ахат, да? классная пословица! Короче, достал я ему грамматику, изданную при журнале "Совьетиш Геймланд", и через месяц упорный Гайденко уже мог вести несложную бытовую беседу на идиш. С моей бабушкой. Потому что, Лариска, разумеется, никакого идиша не знала. Но, если я Петра простебал и только, то она довела его до членовредительства.
В смысле, буквально. Эта иезуитка заявила ему, что даст только после того, как он сделает обрезание. Петр пришел домой, взял ножик, оттянул крайнюю, не побоюсь этого слова, плоть, и - чикнул!