В эту ночь Таня снова сидела над мамиными книжками, все еще пытаясь что-то понять, узнать, как вылечить больных. Анна Матвеевна штопала чулки и все время посматривала на Таню. Лицо ее все больше мрачнело и руки двигались все медленнее.
Робкий солнечный луч тихонько заполз в щель между занавесками.
- Утро,- сказала Таня. Встала, потянулась, раскрыла занавеси и потушила коптилку.- Утро, Анна Матвеевна, пора побудку делать.
Анна Матвеевна продолжала сидеть, не поднялась, не сменила халат на передник, не пошла в кухню готовить, пусть очень скудный, но все-таки завтрак.
Смутное подозрение шевельнулось в душе Тани.
- Анна Матвеевна,- спросила она, боясь, но уже предугадывая ответ,- а как у нас с едой?
И, не поднимая глаз, ответила Анна Матвеевна:
- Кончились продукты, Танюшка. Я тебя огорчать не хотела, бессонную. Вот всю ночь промаялась - ничего не придумала. Кормить мне вас нечем. Один горох остался. А для больных и совсем нет еды.
Таня опустилась на стул. Даже мыслей настоящих не было в голове. Только вот эти слова: "Нет еды" Скрипнула дверь - "Нет еды", застучали чьи-то шаги - "Нет еды". Анна Матвеевна положила руку на плечо Тане.
- Еще не горе, Танюшка, не смерть. Возьмем немного из нашего шкафа.
- Что вы, что вы, Анна Матвеевна! Это же неприкосновенный запас,- на самый-самый черный день.
- А какой тебе еще "черный день", если ребятам есть нечего?
- Но подумайте, Анна Матвеевна, ведь там мало, совсем мало. А что потом?
И Таня, уронив голову на руки, неожиданно расплакалась. В этих слезах было все: и страх перед будущим, и беспомощность, и усталость от долгих бессонных ночей, и слабость от недоедания, и незакрывающаяся рана от потери матери, и волнение за Мусю... Не осуждайте Таню.
Анна Матвеевна поднялась со стула, отложила чулок и сказала сурово:
- Послушай меня, старуху. У нас чужие ребята на руках. Матери у них далеко, отцы воюют, а кто за них ответ держать будет? Мы будем: ты да я. И духом нам падать не приходится.
Таня вытерла слезы.
- Это я так, устала что-то. Значит, надо открывать шкаф?
- Надо. Вот встанут ребята, скажем им и откроем.
Утро в разгаре. Пришла Лиля, аккуратная, причесанная как всегда, принесла теплой воды в тазике, вымыла Мусю, помогла подняться Пиньке. Как он похудел! Халатик болтался на нем, как на вешалке. Лиля ухаживала за больными и нет-нет да и поглядывала на Анну Матвеевну: "Что же так поздно, а она еще не на кухне?".
Потом забежал Хорри. Принес ребятам охапку свежих елочных ветвей с пахучими светло-зелеными пальчиками. В комнате запахло лесом.