Что принес я в этот мир? Возрождение Хортейма? Герцог объединил бы страну еще семь лет назад. Путь его был жесток, но вел именно в этом направлении. А разве мы не поступаем подчас столь же жестоко? Сколько жертв принесет будущая война? Бертайм не присоединится добровольно. Да, это будут не наши, а их жертвы, но лучше ли это? Мы будем убийцами.
«Мы», говорю я, а не «они», потому что в каждой смерти, принесенной руками моих детей, да и любого из хортеймцев, есть и моя вина. Кем я стал за эти годы? Не убил ни одного человека, но смирился с самим фактом убийств. Принял сторону одной из групп в этой войне всех против всех, и не особо терзаюсь потерями остальных. Не препятствую нашим операциям, а ведь каждая приносит новые жертвы. Насколько чиста моя совесть? Могу ли считать себя не убийцей?..
Восемь лет живу в этом мире, и все эти годы задаю себе одни и те же вопросы. На них нет ответов. Во всяком случае, я не могу их найти. Дни и недели проносятся, как мили под копытами степных коней, а ответов нет. Как и сейчас, на мелкий тактический вопрос.
Емурлук, что же случилось в Кресе?..
Пересекаем границу Креса, лишь перекинувшись парой слов с солдатами с обеих сторон. Та же картина: открытый проезд, доброжелательные лица и никакой информации. Разница лишь в том, что бертаймцам приказ принес гонец, а наши получили его мыслеграммой. Решаем не останавливаться на ночь, благо выносливость степных лошадок выше всяких похвал.
В столицу въезжаем утром. Люди и кони измучены до крайней степени, зато мы на месте намного раньше, чем планировалось. Ничего необычного в городе не заметно, только во дворе замка небольшое оживление. Отдаем конюхам поводья. Канча, как обычно никому не доверяющая своих коней, уходит с ними и возвращается с вытянувшимся от удивления лицом.
— Здесь собралась вся степь, — говорит она, — но очень мало народа.
Никакого противоречия тут нет. Съехались все ханы, но не в сопровождении всех своих джигитов, как они делают почти всегда, а с небольшими свитами. Это означает, что собирались и добирались степные владыки не быстро, а очень быстро. Моё внимание привлекает десяток человек в бертаймских мундирах. Измучены не меньше моих спутников, похоже, тоже прямо с дороги.
Решаем не тратить времени на расспросы и гадания и идем в тронный зал, там узнаем всё и намного быстрее. Зал претерпел изменения. Трона Нургуша, вызвавшего такие дебаты четыре года назад нет, его выбросили сразу после отставки хозяина. Большой «совещательный» стол сдвинут в угол. Возле него прямо на полу сидят на циновках поларские ханы. Расположились четко разграничившись по родам и союзам. Самая большая группа собралась вокруг Гарипа. Обегаю их взглядом и холодею: здесь, действительно, вся степь. Буквально: все ханы, вплоть до самых мелких, сейчас присутствуют в этом месте. Такой состав не собирал ни один их курултай. При виде этого Каяла шипит что-то нечленораздельное, в сопровождении Канчи проходит через зал и усаживается прямо на стол, по-поларски скрестив ноги.