Победа при Грюнвальде показала Литве и Польше, какие успехи может принести их союз, а Торуньский мир (отнюдь не равноценный победе) – насколько им еще нужен этот союз. Вклад Литвы и Витовта в эту победу укрепил их позиции, но не настолько, чтобы вырваться из польской зависимости. Поэтому стала необходимой ревизия правового положения Литвы и Польши (а также их монархов), которая могла состояться лишь в рамках оформленной польской гегемонии.
В конце сентября – начале октября 1413 г. Ягайло, Витовт, представители польской и литовской знати собрались в Городле – на территории Польши, неподалеку от литовской государственной границы. Совещание закончилось 2 октября подписанием актов, по-новому регулирующих отношения Польши и Литвы. Совместная грамота Ягайло и Витовта гласила, что литовские и русские земли (т. е. Великое княжество Литовское) вновь присоединяются к Польскому королевству. Общие дворянские (шляхетские) сеймы для обсуждения государственных дел обеих стран было намечено созывать в Люблине или Парчеве (на польской территории). По сравнению с неясным термином «соединение (примыкание)», которым оперировал Кревский акт, «присоединение» означало очевидное подавление литовской государственности, а для высшего литовского дворянства, едва начавшего политически проявлять себя, это знаменовало включение его в польские сословные институты (подобной уступкой Польше пытались предохранить Жямайтию от претензий Тевтонского ордена). Тем самым Ягайло часть своих /227/ вотчинных прав на Литву передал польскому государству, а его титул верховного князя Литвы по существу становился лишь элементом польского королевского титула. Основной упор в претензиях Ягайло на Литву из области его литовских вотчинных прерогатив перешел в круг прерогатив короля Польши как сюзерена Литвы. Ягайло сделал так потому, что был вынужден своими литовскими вотчинными правами поступаться в пользу Витовта: совместная грамота правителей и акт литовских дворян ввели наследственный институт великого князя Литовского, отменив заявленное в Вильнюсско-Радомском акте возобновление прямого правления польского короля в Литве после смерти Витовта. В Городельских актах об этом нет упоминаний, но высшая польская знать (шляхта, паны) объявила Витовта опекуном малолетней дочери-наследницы Ядвиги и Ягайло. Он занял первое место в польском коронном совете. Таким образом Витовт стал вторым по значению лицом во властной системе, возглавляемой Польшей.
Городельский договор был большой личной победой Витовта, достигнутой ценою правовых уступок, вредных для литовского государства. С юридической стороны Городельская уния была для Литвы еще более неудобна, чем Кревский договор, однако фактически являлась полной его противоположностью. Прежде всего – закреплялся наследственный институт отдельного правителя Литвы. Поэтому съезды польских и литовских дворян становились пустой декларацией, поскольку зависели от воли великого князя Литовского, обладающего огромной властью. Учреждаемые (по акту Ягайло и Витовта) должности воевод и каштелянов Вильнюса и Тракай, хотя и копировали польскую административную структуру, – по сути лишь укрепляли положение литовской знати. То же самое можно сказать и о рецепции польской геральдики, заявленной в совместном акте монархов и грамоте польского дворянства. Гербами обзавелись семьи 47 литовских магнатов; при отсутствии общих сословных институтов дворянская верхушка Литвы адаптировала польскую геральдику, не подкрепив это заимствование никакими административными узами. Грамоты литовских и польских дворян по существу повторяли соответствующие обязательства Вильнюсско-Радомского договора, но в польском акте ничего не говорилось об участии литовцев в выборах польского короля. Устранение последнего условия охраняло Польшу от влияния литовского дворянства, пусть и по вассальным каналам. Юридически это (непредоставление права совещательного голоса) было еще более однозначным утверждением подчиненности литовцев Польше, однако фактически этим было наглядно подчеркнуто отсутствие реальных сословных связей между двумя государствами.