Первый шаг Ольшанской группировки оказался удачным, однако он был предпринят с условием внешнего подчинения польским политическим установкам. Казимир был послан в Литву не как литовский монарх, а как наместник короля Польши. Его сопровождала свита королевских сановников и отряд в 2000 польских рыцарей. Панам, призвавшим Казимира, предстоял нелегкий труд: следовало не только от его имени упрочить власть и найти согласие с пришлыми поляками, но также превратить королевича в свое орудие. Казимир был постепенно изолирован от польского окружения, которое не могло обойтись без панского совета (рады панов) Литвы. Рядовые дворяне поддерживали Михаила. Польская свита Казимира должна была защитить вверившегося ей Яна /297/ Чарторыского от толпы, желавшей расправиться с ним. Теперь Михаилом пугали сторонников Швитригайло, которые понимали, что не смогут бороться против польского протектората и этнического большинства жителей Литвы, державших сторону Михаила. Дабы не дать объединиться этим двум силам, они поспешили сами объединиться с радой панов и стали поддерживать их во всех начинаниях. Иоанн Монвидович примкнул в группировке Иоанна Гаштольда; ей были переданы Вильнюсский нижний и Тракайский полуостровной замки, верхний Вильнюсский замок был отобран у сторонников Михаила. Сам Михаил, признавший в Свислочи власть Казимира, рассчитывал получить в качестве вотчины Тракайское княжество, однако рада панов уже была в состоянии воспрепятствовать разделу страны. Михаил, вместе с 500 всадниками покинувший Тракайский островной замок, нашел приют в Мазовии. Группировка Иоанна Гаштольда, все более утверждавшаяся во власти именем Казимира, терпеливо и последовательно шла к главной цели – объявлению королевича великим князем. Связи с мальчиком укреплялись, его было нетрудно убедить в том, что великий князь выше наместника. Рада панов, ставшая хозяйкой положения, наконец-то решилась на самый важный шаг. Пасхальный цикл уже завершился, а в начале лета не было Богородичных праздников, однако – чтобы не пользоваться обычным воскресеньем – был выбран день святых первоверховных апостолов Петра и Павла. Ранним утром 29 июня 1440 г., когда поляки еще спали, в Вильнюсском Кафедральном соборе Казимир был объявлен великим князем Литовским.
Церковные колокола и ликующая толпа разбудили представителей Польши, когда всё уже свершилось. Как и в случае возвышения Швитригайло, никто не спрашивал позволения у Польши и не сверялся с договором об унии. Этот факт, наверное, не был неожиданностью для польской стороны, однако изумление вызвал не он сам, а способ совершения и игнорирование намерений Польши. Фактически это было не что иное, как самостоятельный государственный акт, возрождение неограниченного суверенитета Великого княжества Литовского. Ольшанская группировка осуществила виртуозный ход: объявляя о полном суверенитете Литвы, она вместе с тем обеспечивала возможность компромисса с Польшей. Этой возможностью еще надо было суметь воспользоваться, ибо Польша не собиралась признавать независимость Литвы. Однако момент для Литвы был благоприятен: увязнувший в венгерских делах Владислав III, не был склонен воевать со страной, отдавшей свой трон польской ветви династии Гедиминовичей. Следовало ожидать давления со стороны Польши, но это была уже не та конфронтация, жертвой которой пал Швитригайло. Диалог не прервался, хотя каж-