В татарском мире у Литвы не было иного выхода, как лишь опираться на сыновей погибшего Ахмета – Муртозу и Сеид-Махмета. Был, правда, недолгий перерыв, связанный с попытками прояснения отношений с Москвой и нахождения компромиссов. Маячила надежда на последствия шока, испытанного русскими на Угре, но это было не чем иным, как политикой с позиции слабости, и Москва не преминула это обнаружить. Весной 1481 г. Казимир отправил к Иоанну III преданного ему маршалка и полоцкого наместника Богдана Саковича. Получить хотя бы моральную компенсацию за прекращение традиционных платежей с предместий Новгорода – было для Литвы вопросом престижа. Иоанн III уже ответил на это своими противоречивыми требованиями: еще ничего не уточняя, он заговорил о занятых Литвой русских землях. Так что объект претензий переместился на подвластную Литве территорию. Переговоры с перерывами шли целый год и прервались весной 1482 г. Кстати, всё это время заметно росли запросы Москвы.
При обоюдном желании избежать прямого столкновения центральным узлом дипломатического поединка стал двор Крымского хана. Иоанн III действовал гибко. Весной 1481 г., в начале переговоров с Литвой, его посланник в Крыму Скряба не выказывал никакой враждебности к Казимиру. Однако по мере того, как переговоры заходили в тупик, становились все более действенными старания распалить Менгли-Гирея. Иоанн III умел и на него надавить: хан опасался, что из Москвы могут быть отпущены его братья – Нур-Давлет и Айдар. Литовской стороне оставалось лишь продолжать свою шаблонную дипломатию: возобновив, как и в начале 1482 г., натравливание Большой Орды на Москву, она опиралась на результаты осенней (1480 г.) миссии Ивана Глинского. Иван Глинский вернулся в Вильнюс в конце 1480 г. в сопровож- /341/ дении послов Менгли-Гирея под началом Байраша. Крымский хан не возражал против того, чтобы в Литву был отправлен заложником его сын. Он также просил обеспечить ему убежище на случай свержения, претендовал на земли в самом низовье Днепра (т. н. «татары Симеона Олелковича»). Реальными, вне сомнений, были лишь два последних предложения. Менгли-Гирей спешил: сразу по отправке литовцами ответа через Байраша (5 января 1481 г.), те же самые предложения доставил уже другой ханский посланник – Сеид-Ахмет. В ответе, врученном Байрашу, конкретной оказалась лишь гарантия предоставления убежища, относительно других пожеланий были только обещаны переговоры. Сама идея подобного диалога была здравой, однако малыми были старания для ее развития и осуществления. И Казимир, и рада панов всё еще жили воспоминаниями о Хаджи-Гирее. Тем временем русский посол Михаил Кутузов уже привез в Крым датированную 14 мая 1482 г. просьбу Иоанна III совершить нападение на Великое княжество Литовское. Кстати, Москва приобрела еще один рычаг для воздействия на Менгли-Гирея: с Иоанном III установил контакт бежавший в Большую Орду Ширинский вельможа Эминек.