18 июня 1562 г. Сигизмунд-Август повелел взыскать серебщину со своих волостей до 3 ноября. Ее никак не могло хватить, /631/ посему финансовое бремя должны были разделить и дворяне. На созыв сейма не было времени, и вопрос решили обсудить в военно-полевом лагере под Витебском. В связи с этим великий гетман Николай Радзивилл Рыжий не распустил по домам призывников, чем вызвал раздражение в войске. Радзивиллу все же удалось получить согласие дворян на уплату пяти грошей с сохи. Теперь призывники обоснованно надеялись на роспуск войска и отправили петицию великому князю (ее повезли князь Лука Свирский, каунасский хорунжий Выдра, Волчок). Они не тратили времени даром: в ожидании ответа разорили окрестности Велижа на российской территории и разгромили русское соединение (погиб даже командовавший им воевода). Ожидание дворян – изможденных, голодных и готовых к новым жертвам, – натолкнулось на равнодушие великого князя и рады панов. В самом лагере панов не было. Неотложные заботы заставили уехать и Николая Радзивилла Рыжего. Дворяне отправили вторую петицию (ее доставили Иван Ходкевич, Меркель Шемета, Гавриил Бокей). Желание дворян созвать сейм для обсуждения создавшегося положения не было удовлетворено. Гнев обуял людей, вооруженных и уже ощутивших свою силу. Лагерь превратился в дворянский военный сейм, для которого уже вполне подходило имя конфедерации (название, закрепившееся позже). В таких обстоятельствах образ необходимой польской помощи воплотился в требование унии. Витебский военный сейм потребовал распустить войско и в сентябре отправил великому князю петицию об унии. Дворяне настаивали на ее заключении, для чего следовало созвать объединенный с поляками сейм и выбрать будущего монарха совместно с ними. В окрестностях Витебска было уже известно, что Сигизмунд-Август в июне положительно отозвался на просьбу польских дворян о созыве общего сейма. Распалившиеся шляхтичи угрожали сами столковаться с поляками, если это не будет сделано. Без выполнения этого условия они отказывались подчиниться всеобщему призыву и собирать платежи со своих крестьян. Всех несогласных объявили врагами и уже готовились идти на Вильнюс.
Были очевидны как недопустимая бездеятельность рады панов, так и истерическая нервозность дворян, явно утративших здравый смысл. Но так же очевидно было и то, что эта истерика вызвана безучастностью Сигизмунда-Августа. В то время как долг требовал от великого князя хотя бы ответить на просьбу истощенных, но все еще пекущихся о государственном благе подданных, он махнул рукой на Литву и положительно реагировал лишь на обращения польских дворян. В витебском лагере на всё смотрели через призму польской военной помощи. Дворяне мечтали о польской административной структуре, которая облегчила бы взаимодействие и при-