На площади у Драмтеатра — привычные фигурки нищенок-«черных».
Так же привычно нашариваю в кармане мелочь, взгляд скользит мимо протянутой руки…
И вдруг натыкается на сидящую на асфальте девочку лет 12-ти. Черный балахон накинут на голову и тень скрывает лицо.
А время вдруг, развернувшись вспять, бьет меня поддых и я, задыхаясь, сгребаю из кармана сотенные и пятисотенные купюры, вытаскиваю — а перед глазами черные круги, и не хватает воздуха…
* * *
Пули верещали, вышибая рикошетом искры из камней. Неширокое ущелье грохотало автоматными и пулеметными очередями.
А чуть впереди, вжавшись в каменную твердь скалы, сидела девочка лет 12-ти — 14-ти. Пули зло носились по ущелью, но каким-то чудом не задевали ее.
— Астапов! Алексеев! Руднев! — Лейтенант Самохин показал кивком на девчонку.
Большего нам и не надо было. Мы, поливая почти не глядя очередями из калашей, бросились вперед.
— Вау! Птью! — пули взвизгивали и выли вокруг нас, злобно-бессильно клевали камни.
Подбежав шагов на десять к девчонке, мы с Серегой Рудневым, опустившись на колено, огрызаемся очередями по стреляющим в нас склонам.
Ромка Алексеев за нашими спинами подбегает к девочке и рывком подхватывает ее на руки…
…Взрывная волна швыряет меня на камни, тащит — сминая тело, обдирая лицо, сбивая каску…
…Я встаю на ставшие ватными ноги, из ушей и ноздрей течет кровь, во рту хрустит эмаль, отлетевшая от зубов…
…Кто-то с силой бьет меня в спину и я падаю на колени. Упрямо поднимаюсь на подгибающихся ногах и с удивлением замечаю, что ремень автомата намертво зажат в правой руке. Перед глазами ослепительно-яркие вспышки, сменяющиеся черными пятнами.
Кто-то невидимый со всей дури бьет меня в грудь и я падаю, больно ударяясь головой о камни.
Пытаюсь подняться, но руки и ноги обрели абсолютную самостоятельность и живут своей жизнью, не слушаясь моих команд.
Подбегают ребята, хватают меня под руки и куда-то тащат…
Сижу в медсанбате.
— Ва-ва-ва-ва! — говорит мне человек в белом, помогающий снять защитивший меня от пуль бронежилет. На спине и груди — синяки от их ударов.
Я согласно киваю раскалывающейся от боли головой.
— Ва-ва-ва? — спрашивает он меня.
Я устало- равнодушно пожимаю плечами.
Он кивает мне на дверь и я встаю, чтобы пройти в нее.