Из магазина Серж вышел, нагруженный пакетами, в которых было два платья, меховое манто, перчатки, сумочка, ботиночки со шнуровкой на венском каблуке, и две коробки со шляпками. Его финансам был нанесён непоправимый урон: на жизнь оставалось всего восемьдесят рублей.
Дома, когда Машенька, примеряя обновы, крутилась у зеркала, Сергей попытался воззвать к её разуму:
– Любовь моя, нас постиг финансовый кризис. В моём кошельке осталось всего лишь восемьдесят рублей!
– А разве это так плохо? – удивилась прелестница, продолжая любоваться на себя в зеркало. – В доме Горюновых я получала жалованье ровно пять рублей в месяц. А тут целых восемьдесят – огромные деньги!
– Да, конечно. Но не забывай, за квартиру надо платить каждый месяц, иначе мы окажемся на улице. Потом надо же чем-то питаться. Вчера мы обедали в трактире, сегодня там же завтракали: четыре рубля долой! Насколько мне известно, у Горюновых белошвейки кормились за счёт хозяев.
На мгновенье Маша задумалась:
– Да, я как-то не думала об этом. В девичьей мы завтракали, затем был небольшой перерыв на обед и вечером – ужин. Что ты предлагаешь? Ты хочешь, чтобы я опять шила?! Никогда!!! Ты – мужчина, вот и думай, как нам прожить.
На последний довод жены Сергей не нашёлся, что ответить.
* * *
Сергей проснулся рано, за окном моросил октябрьский дождь, небо нахохлилось, над головой висели серые низкие облака. Первой мыслью, пришедшей в его молодую красивую голову, была: «Что же делать? Машенька права: я – мужчина и обязан обеспечивать семью. Не могу же я жить за её счёт, вынуждая вернуться к шитью! Хотя, конечно, с её навыками можно устроиться в какой-нибудь модный дом. Но разве она захочет?.. А что умею я? В магазине отца я продавал вина, заполнял расход и приход…Пожалуй, на этом в Москве далеко не уедешь, но можно попробовать».
Сергей встал, привёл себя в порядок и вскоре, поймав извозчика, направлялся на Спасоналивковский переулок.
Было восемь часов утра, но жизнь в переулке уже кипела вовсю. К конторам подъезжали гужевые повозки: склады располагались тут же на задних дворах.
Сергей вышел из пролётки, огляделся: от множества вывесок запестрило в глазах. Прямо перед ним красовалась надпись крупными красными буквами: «Ляпиков и сыновья, скобяные изделия». Затем потянулась вереница незнакомых имён: «Черпаков и компания», «Фридрих Штайн: представительство мебельной фабрики»; «Котлы от Михеева», «Обувное товарищество Русанова»…
Шеффер медленно шёл по переулку, читая вывески: ничего подходящего. Наконец, в конце, на небольшом одноэтажном доме с покосившимся крыльцом, он заметил: «Торговая компания Федосеева, поставка вин».