Скажете, а для чего тогда ему нужны оставшиеся, которые наверняка имеют слабое понимание с какой стороны браться за оружие, и представляют собой простое мясо, призванное только создавать массовку и которыми при случае не жалко пожертвовать? А просто все. Эти люди уж замазаны перед законом и обратного пути у них нет, а что касается боевых навыков, так то дело наживное, опять же, есть кого отсеять, потому как он рассчитывает создать ватагу человек в десять, никак не больше. Как отсеять? Так просто все, нешто тяжело понять.
Ага, а вот и первый ватажник которого они увидели в лагере. Выскочил из малой избы и порысил сквозь снег, словно и не хаживали тут, ветер все разом заметает и не гляди, что в лесу. Путь его не долгий, всего-то пара десятков шагов, до большой избы, но Виктор успел его рассмотреть. Тулупчик так себе, изрядно подранный, весь в заплатах, есть пара не зашитых мест, там овчина свисает лоскутками. Из ленивых мужичок, не иначе, ить в дыры как пить дать задувает, но вспоминается о том, только на ветру, а как оказался в тепле, так лучше бока поотлеживать, чем починкой заниматься. Этот никак не может принадлежать к избранным, скорее шестерка, прозябающая на побегушках.
— Человечек твой пусть в общую избу идет, а нам к атаману, — лениво бросает сопровождающий.
— Ничего. Тут не холодно, обождет на крыльце.
— Ты много-то о себе не думай, чай не на своем подворье.
— Странный ты. Вот скажи, к чему я сюда приехал только с одним человеком, нешто чтобы всю ватагу вашу тут положить? Вижу, что и самому смешно. Вам меня резать тоже не резон, не так много желающих найдется с вами дело иметь.
— А коли так, то зачем человека морозить? — Резонно спросил тать.
— А просто все. Натура у прихлебателей такова, что они себя наглее стоящих людей ведут и всячески стараются самим себе, ну и остальным значимость свою показать, заденет кто Горазда, так тот отмалчиваться не станет, кровь пустит. Вопрос имею. Мы для того сюда приехали? А там где разговор будет с атаманом ему вроде и делать нечего. Так что постоит на крылечке, чай ничего себе не поморозит.
— Ха. Умен ты трактирщик. Тебя бы к нам атаманом. Ха-ха-ха! Ладно пошли.
Изба не так чтобы и большая, но для шестерых в самый раз. При входе тамбурок, славени к сохранению тепла подход серьезный имеют, за ним большая комната, в которой у стен имеются полати, в напротив двери, совмещенная со стеной, что делит избу на две части печь, самая настоящая, чисто беленная, дальше вход, завешенный шкурой, там скорее всего атаман обретается. Посредине просторный стол, с лавками во всю длину, за ним пятеро, все как один матерые и битые жизнью.