Виола что-то бегло переключала на панели, и за мгновение до катастрофы ей удалось приструнить падающую машину. Вертолет слегка завис, словно собирался с духом… и рухнул с метровой высоты. Треснул механизм крепления шасси, подломилась передняя стойка, машина накренилась и застыла.
– Земля-матушка, – прокомментировала из кабины Виола.
– Жесткач, на фиг… – спотыкаясь, пробормотал коротышка. – На ноль, блин, поделили…
– Нас всех в этом мире на ноль поделили! – захохотала Виола.
– Я, кажется, зуб коренной проглотил, – с ужасом глядя на меня, сказал Степан.
– Как это? – не понял я.
– Он давно уже шатался… Это ты, идиотка, виновата!
– Ну, идиотка, – пожала плечами Виола. – Подумаешь, новость. Но все, однако, живы. Пока, – добавила она, с сомнением покосившись на лесной массив.
– Бежим! – всполошился коротышка. – Сейчас рванет! – И на корточках засеменил к выходу.
– Не взорвемся, – хохотала Виола, – баки пустые! Даже если захотим – все равно не взорвемся. Но мелкий прав, надо уходить.
При десантировании из «Ми-8» мы чуть не потеряли коротышку. Он вывалился наружу – ноги не слушались, подкосились, и он припал к стальной обшивке. Категорически запрещается это делать. Степана вздыбило, он заискрился, как новогодняя елка; волосинки, выросшие за год на голом черепе, восстали дыбом. Его отбросило от вертолета. Степан катился колобком по полю, орал, его трясло, как эпилептика. Я бросился его ловить, но он уже поднялся на колени, смотрел на меня объятым жутью взором и все еще потрескивал – мол, что это было? От коротышки можно было прикуривать.
– Поздравляю, мой одноклеточный друг, – с облегчением вымолвил я. – Век живи – век учись. Объясняю для технически тупых: во время полета корпус вертолета накапливает изрядное количество статического электричества. И прикасаться к «вертушке» после посадки смертельно опасно.
– Пока его не заземлят специальными устройствами, – добавила, подходя, Виола. – Странно, – сказала она, внимательно осмотрев трясущегося коротышку, – по идее, Степашка должен быть мертвым. Но выглядит всего лишь потрясенным. Это чудо?
– Сама ты чудо, – пожаловался Степан вибрирующим голоском. – Меня словно копытом отоварили.
– Проводка у тебя сгорела, – фыркнул я. – Больше не лезь, куда не просят.
– А я знал? – Он хотел возмутиться, но сник.
Виола укоризненно покачала головой и вернулась к вертолету. Степан рывками приходил в себя, приглаживал волосинки, как-то подозрительно потягивая носом.
– Это запах или ощущение?
– Попахивает, да, – согласился я. – Кто-то из нас едва не сгорел.