Я изрядно перенервничал. Сердце стучало, как печатная машинка. Пока я был статистом при оживающем Степане и старался к нему не прикасаться, Виола надела на спину свой пополневший рюкзачок, туда же поместила «Кедр», задумчиво походила вокруг тонкоствольного бельгийского пулемета FN MAG, приделанного к плавающей консоли. Затем забралась в кабину, выбралась с увесистым ломиком-монтировкой и принялась отдирать пулемет от консоли.
– Ты тоже решила отличиться? – поинтересовался я.
– Глупый ты, дядя. Знаешь, что творится в этих лесах?
Я опасливо покосился на чернеющий в отдалении хвойник. Если уж мы выбрали южное направление, то придется тащиться через лес. К тому же за лесом деревня – мы видели ее во время падения. Сердце упруго сжалось, предупреждая о том, чего я пока не видел.
– Ты умеешь стрелять из авиационного пулемета, многогранная ты наша? – Я отобрал у дамы ломик и без особого энтузиазма вывернул двенадцатикилограммовый пулемет из приваренных к полу направляющих.
– Не умею, но уже стреляла, – проворчала Виола, отбирая у меня пулемет, снабженный рукояткой для переноски. – Дай сюда, мне спокойнее будет. И держи ухо востро, когда войдем в лес. Друзей мы здесь не найдем, заруби на носу. Степан умеет стрелять?
– Нет, он скорее пацифист.
– Плохо, – вздохнула девица. – Пусть идет между нами, не высовывается и не лезет с полезными инициативами…
Я надеялся, что она преувеличивает. Каратай – безусловно, копилка остроумных опасностей, и лучше перестраховаться; но чтобы вот так сразу… Уже на опушке мы подверглись массированной атаке. У тварей, выскочивших на нас, был один мозг на весь коллектив – им терпения не хватило дождаться, пока мы войдем в лес, и спокойно там нас прибить. Ватага оборванцев вывалилась из леса и без всяких уведомлений (типа стой, стрелять буду, дайте закурить) бросилась на нас. Степан заметался, как белка, между мной и Виолой. Бедный коротышка – не успел оправиться, а тут опять потрясение… Я тоже растерялся. Что-то подобное я уже видел три года назад. Убогие люди, выброшенные за ненадобностью из концлагерей и прочих «трудовых» заведений, дичали в лесах Каратая, сбивались в стада, жили первобытно-племенной жизнью и уже практически не пользовались языком, когда-то воздвигшим их на пьедестал эволюции. Бессловесные неразумные твари, проводящие время в поисках еды. А с продуктами, надо полагать, с некоторых пор в Каратае напряженно, в качестве провизии теперь используются всякие неожиданные вещи – например, троица путников… слава богу, что увешанных оружием!