— Этот ублюдок действует мне на нервы, — произнес Алан. — Он все время здесь крутится и подслушивает.
— Может, он просто любопытный.
Алан фыркнул.
— Он одна из тех неудач, которые преследуют меня здесь. Я ем вместе с хозяевами за одним столом, но когда речь заходит о долларах, то я слуга. Паршивый летающий шофер.
«Только не для Миранды», — подумал я, но промолчал.
— У вас, наверное, легкая работа, не правда ли? Ведь Сэмпсон не часто летает.
— Полеты мне не в тягость. Я люблю летать. Но я совсем не желаю быть телохранителем старого чудака.
— Разве он нуждается в телохранителе?
— Он бывает дьявольски болтлив. Я не хотел говорить при Миранде, но на прошлой неделе можно было подумать, что он старается упиться до смерти. Более полутора литров в день. Когда он напивается, его одолевает мания величия, а меня тошнит от его пьяной болтовни. Он становится сентиментальным, хочет усыновить меня и купить мне аэролинию.
Алан продолжил изменившимся голосом, хриплым и заплетающимся — смешной пародией на голос старого пьяницы:
— Алан, мальчик, я присмотрю за тобой. Ты получишь свою авиалинию.
— Или гору?
— Но я не тешу себя надеждами относительно аэролинии. Он мог бы это сделать, но он не бросит и дайма на ветер. Даже десяти центов.
— Прямо псих, — заметил я. — Отчего он такой?
— Точно не знаю. Эта сука, живущая там, наверху, кого угодно сведет с ума. Кроме того, во время войны он потерял сына. И тут появился я. Ему не был нужен постоянный пилот, но Боб Сэмпсон тоже был летчиком. Его сбили под Сакасимой. Миранда думает, что у старика от этого не все дома.
— Какие у него отношения с Мирандой?
— Хорошие, но в последнее время они постоянно ссорились. Сэмпсон хочет заставить ее выйти замуж.
— За кого?
— За Элберта Грэйвса, — невозмутимо ответил Алан.
Шоссе привело нас в Санта-Терезу, в нижнюю часть города, что находится вблизи моря. Добрых полторы мили мы ехали среди трущоб: теснящиеся лачуги и бараки, грязные тропинки вместо тротуаров. В пыли копошились черные и коричневые дети. Невдалеке от главной улицы располагалось несколько туристских мотелей с неоновыми рекламными щитами. Тут же были красные дома чилийцев и ряд захудалых таверн, в которых собирались подозрительные личности. Половину прохожих составляли индейцы с сафьяновыми лицами. После каньона Кабрильо я чувствовал себя как на другой планете. «Кадиллак» казался космическим кораблем, скользящим по земле.
Феликс свернул на главную улицу, идущую от моря. Она меняла свой облик по мере того, как мы поднимались. Из магазинов калифорнийских испанцев выходили мужчины в цветных рубашках и полосатых льняных костюмах и женщины в широких брюках или миниплатьях, открывающих женские прелести. Никто не обращал внимания на горы, нависшие над городом.