Теперь все, включая пару японцев, заинтересовались мной и моим пальцем, и даже состоялась дискуссия о том, что со мной, — заразилась ли я СПИДом или распространяю его.
«Кровь течет как ненормальная», — сказал один, а кассиршу передернуло, и она исчезла в кухне. «А я вам скажу, именно так это и начинается, а здесь, где все просифиличено, тут она точно получит СПИД».
«Как это она здесь получит СПИД? — спросил кто-то. — Для этого нужно, чтобы на палец попала слюна Junkie». — «Или сперма», — проявил осведомленность студент, и хохот был ему, вероятно, самой большой наградой в его жизни. «Вмажьте ей как следует», — посоветовала одна панкуха с волосами цвета ананаса и никак не желала успокоиться. Из кухни появилась бледная фигура в жирном тряпье — начальник над картофельными салатами из ведерок и сосисками в фольге — с домашней аптечкой. Он отрезал большой кусок пластыря и обклеил им мой большой палец — я рассказываю все это только затем, чтобы объяснить, почему я налегла на итальянское красное вино.
Эта неделя ознаменовалась винным скандалом, только в одной Италии умерли двадцать восемь человек, отравившись метанолом, но, как уже было сказано: я всегда могу рассчитывать, что со мной ничего не случится и моя смерть — в моих руках.
Потом мне пришлось давиться в очереди регистрации на аэробус. Я попыталась было стоя отключиться и немножко подремать, но тут появился этот австрийский творец и исполнитель собственных песен в длинном до пола белом кожаном пальто. Несколько лет назад я сделала о нем репортаж, кстати, в Вене, еще одна история — Вена есть Вена, это страшная угроза. Песенник меня сразу узнал, поцелуйчики, поцелуйчики. «Что ты делаешь тут в Берлине? Я был на радио, знаешь ли, прямо сейчас с Лансароте, малость расслабился, servas, Бутци», — и когда он наконец удалился в облаке парфюма, ко мне протиснулась дама добрых шестидесяти лет с ярко-красным ротиком и вся в «Шанели». «Вероятно, — сказала она, — это вы?» Пришлось признаться, что это я, потому что за неделю до того меня могли видеть по телевизору в программе о стерилизации мужчин, там я слегка сцепилась с одной ярой феминисткой и тем самым приобрела определенную известность. «Нет, вы подумайте только», восхищенно сказала красноротая в туфельках из крокодиловой кожи, она обязательно должна рассказать своему мужу, а он там, впереди. «Греееегор!»
Голова с жиденькими волосиками обернулась, устало улыбнулась, нервно кивнула, а женщина рассмеялась жемчужным смехом и крикнула: «Смотри, Грегор, это дама с телевидения!»