— Да не чувствуйте себя такой угнетенной. Мужчинам нравятся недоступные женщины. Уверяю вас, князь Сергей почувствует Вас еще более желанной, чем когда-либо раньше, именно потому, что вы теперь помолвлены. Но с ним у вас нет будущего.
— Это вы так считаете. Я предпочла бы жить в одиночестве, нежели выйти замуж за того, кого я не люблю.
— Я восхищен вашим упорством, но его не следует доводить до предела. — Николас зевнул. — Я и сам такой. Однако наступает момент, когда самое лучшее — за деревьями видеть лес. И теперь он настал, этот момент.
Сердце у Поппи забилось так, словно приготовилось выскочить из груди, когда герцог Драммонд обвил рукой ее талию.
— Что вы делаете? — потребовала она ответа.
— Целую свою нареченную, — пробормотал Николас и прижался губами к ее губам.
Поппи отказывалась думать о том, что этот поцелуй может быть таким же, как сладкий, страстный поцелуй Сергея тогда, в Санкт-Петербурге, шесть лет назад, но тем не менее испытала сильное возбуждение, почти шок.
— Вы… не можете это делать, — пролепетала она, хотя и ответила на поцелуй — не могла не ответить. — Я не давала согласия на ваше предложение. Я ущипнула вас за руку. Это следовало принимать как решительный отказ.
— Но все-таки мы помолвлены.
Губы Николаса, теплые и щекотные, коснулись шеи Поппи.
Она была в смятении. Его губы творили с ней что-то невероятное. И от него пахло, как от мужчины, — накрахмаленным полотном свежей сорочки и еще чем-то непонятным, и это вызывало у Поппи желание вцепиться ему в рубашку и разорвать обе ее полы — правую и левую.
Драммонд рассмеялся и накрутил на палец прядь ее волос.
— Ну что… вы не собираетесь воззвать к моему кучеру о спасении?
— Нет, смешной вы человек. Я могу справиться с вами сама.
Глаза у него так и вспыхнули.
— Верю, что можете, — сказал он, поцеловал шею Поппи в том месте, где часто-часто билась жилка, а потом усадил ее к себе на колени и заключил в объятия.
Как ни странно, ей было хорошо. Удобно. Даже весело.
Надо его чем-нибудь озадачить.
— Может, я закричу, — сказала она.
— Не утруждайте себя, — посоветовал он и поцеловал ее ушко.
Поппи вздернула голову.
— Что случилось с вашим братом? Или это был ваш дядя?
Он ошарашил ее — взял в рот один ее пальчик и пососал его. Господи, это было до невозможности дивно, и Поппи ощутила острое, внезапное желание… чего, она не знала. Но лучше бы он это прекратил.
Итак…
Поппи выдернула палец, очень грубо, как ей подумалось, но Драммонд этого будто и не заметил. Он принялся легонько поглаживать ладонью ее попку.
Как ему не стыдно!