— Ники, проснись! — послышался женский голос.
Он поморщился и не ответил.
— Я не могу заниматься такими вещами при дневном свете, — продолжал настойчивый голос, — и вообще не имею намерения заниматься этим больше. Я просто пытаюсь разбудить тебя. Просыпайся же!
Его легонько шлепнули по правой щеке, и чудовищным напряжением воли он открыл правый глаз и глянул на неотвязное создание, так грубо разбудившее его.
Боже милостивый! Теперь он вспомнил, от кого пахнет лилиями. Она лежит буквально в одном дюйме от его лица, ее темно-карие глаза горят нетерпением, черные как смоль локоны обрамляют лицо.
«Настоящая ведьма», — промелькнула у него в голове совершенно нелепая мысль.
— Наташа, — пробормотал он.
Русская княгиня.
Она оперлась щекой на ладонь и улыбнулась ему — медленной, возбуждающей улыбкой. У него сохранилось неясное воспоминание о том, как он выпил бренди из ее пупка где-то после полуночи, но больше ничего вспомнить не удавалось.
Все тело болело, голова гудела, и, сказать по правде, больше всего ему хотелось погрузиться в сон.
— Ники!.. — зашептала она ему на ухо. — Хауэллы вернутся из Суссекса сегодня днем. — Она положила теплую ладонь ему на грудь. — Если они увидят тебя здесь, то прикажут мне упаковать мои вещи и убираться назад в Санкт-Петербург. Да не засыпай же ты! Уже одиннадцать часов.
Он почувствовал неловкость. Зачем он остался? Он же никогда не оставался.
— Ты права, — пробормотал он, выбираясь из постели. — Мне надо уходить.
Наташа сдвинула брови к переносице своего прелестного носика.
— Ты не должен был соглашаться с такой готовностью. Многие мужчины просто жаждут пробудиться в моей постели.
Николас не придавал особого значения женским упрекам, у него всегда были наготове слова утешения, вычитанные в одной из индийских книг: «Я понимаю, что ты сердишься на меня, дорогая, но ты забудешь об этом после того, как я снова обниму тебя». Однако сегодня у него не было времени для таких церемоний.
Сегодня…
Ах да, он вспомнил. Сегодня он должен повидать Фрэнка до того, как в полдень начнутся грандиозные петушиные бои в Чипсайде, которые, он был в этом уверен, его брат намерен посетить. Повидать и строго предупредить, чтобы он не смел проигрывать деньги, отпускаемые ему на содержание, и воровать серебряные ложки в клубе «Уайтс».
— Николас! — Княгиня хлопнула рукой по одеялу. — Ты меня слышишь?
Он нашарил на спинке стула свои светло-серые брюки.
— Да-да, и как хорошо, что ты меня разбудила, — успокоил он ее. — У меня назначена встреча с моим главным поверенным. Он уверяет, что дело очень важное.