Граф опустил взгляд на свои начищенные сапоги, а когда снова поднял голову, в глазах его смешались любовь и горечь разочарования.
— Я по-прежнему люблю вас, — заговорила Поппи. — Как друга. Это маленькое… недоразумение между нами… давайте забудем о нем, ладно? Надеюсь, мы будем видеться во время сезона, да? И потанцуем вальс.
На самом деле она мечтала только о том, как станцует первый вальс с Сергеем.
Поппи набралась смелости и коснулась его щеки коротким поцелуем. Вообще-то она была не из тех, кто щедро раздаривает свои поцелуи, и высший свет был об этом осведомлен.
— Заранее приглашаю вас на этот вальс, — проговорил граф немного ворчливым тоном, в котором тем не менее прозвучала прежняя симпатия.
— Буду ждать с нетерпением, — с улыбкой подхватила Поппи. — Кстати, я уверена, что могу рассчитывать на вашу порядочность. Пожалуйста, никому не говорите о нашем… разговоре.
Граф поклонился и вышел из гостиной, не прибавив более ни слова.
Она подождала несколько секунд, пока Кеттл отворит дверь для графа, потом подбежала к окну и выглянула. Лорд Эверсли неторопливо спустился по ступенькам крыльца. Поппи узнала эту походку получивших отставку холостяков. Она довела до нее многих мужчин.
Однако к той минуте, когда граф подходил к своей прекрасной карете, которая ожидала его чуть поодаль, поступь его обрела привычную живость. А почему бы и нет? Он богатый, красивый, светский лев с огромным обаянием. Многие женщины приняли бы его предложение.
Поппи повернулась и увидела, что в дверях гостиной стоит тетя Шарлотта. Отделившаяся от парика волнистая прядь упала ей на глаза, скрывая выражение глаз.
— Я слышала каждое слово! — произнесла она громким шепотом. — Я горжусь тем, что ты следуешь велению сердца. Но…
— Поппи! — донесся до них голос лорда Дерби. Поппи, прислушавшись к топоту его сапог, поняла, что отец направляется в гостиную. — Это граф уехал, верно? А у меня в библиотеке приготовлены бренди и сигары, чтобы отпраздновать вашу с ним помолвку.
С улицы послышалось, как щелкнул кнутом по крупу лошади кучер Эверсли, — граф отбыл.
А проблемы Поппи еще только начинались.
Николас Стонтон открыл один глаз. Яркий луч утреннего солнца ударил ему прямо в лицо и ослепил его.
А потом он почувствовал запах.
Лилии.
Господи, он ненавидел лилии. Они напоминали ему о похоронах родителей. Впрочем, от одной из тех, кого он знал и с кем спал, исходил запах лилий. И он терпел этот дурманящий запах, ибо женщина была очень хороша в…
Он снова закрыл глаз и вновь погрузился в туманный и прекрасный мир, полный чувственных радостей, начисто забыв о неприятном, срочном деле.