Бог слишком высоко забрался, думала Шуша, сверху все выглядит довольно сносно, и Бог посему давно умыл руки…
Уходить с «Печатного» — как песню петь, не думать больше обо «всем», что как-нибудь непременно сложится. В заявлении об увольнении Шуша впервые за долгое время увидела свое длинное имя, написанное острым почерком. Теперь она будет себя звать Александрой в память о счастливом дне. Ее мало кто мог поздравить, большинство дрожали за свои места и думали, что Шуша сошла с ума. В эпоху сокращений никто не увольнялся сам. Прописка летела к чертям. Летели к чертям будильник в пять утра, Комариха, коржики в буфете, вразумительный ответ на вопрос «ты кто?», Эмма, Миша, родной дом…
Получив расчет, от радостной истерики Шуша выпила вместе с Надькой немного портвейна. Казалось, что немного. Шуша танцевала в открытом кафе, задевая столы и счастливо улыбаясь людям всех цветов кожи, людям всех классов и уровней кошелька. Она пощупала руками май, нечто теплое, изменчивое и цветущее, мир сделался маленьким и понятным, как волнистый попугайчик.
Вспомнился покойный дядя Боря с «Печатного», который пожелал ей давным-давно в новогодней открытке теплого дома. Нет, по-другому. «Золотых дождей тебе в дом и золотого дома в дожди…»
Ни дома, ни дождей. Да и ладно… Пять лет, как отряд бойскаутов, прошагало мимо. Пять лет на «Печатном», состоящие из картинок-комиксов. Пять ломтиков несъеденного пирога со свечами. А теперь сама себя спустила с цепи и захлебывалась от свободы, но кусок в горло не лез…
Афиши в городе обещали мадам Баттерфляй. Весьма кстати. Бабочка. Из куколки — в бабочку, из Шуши — в Александру. Надька трясла ее и умоляла не бредить, она боялась, что их заберут в милицию. Тем более что Шуша теперь нигде не прописана. Но Шушу огорчало только одно — почему она не открыла свой великий закон раньше. «Как славно, когда не значишься в списках, опаздываешь или не приходишь вовсе».
Превращение в бабочку закончилось первым в жизни похмельем. Штормило. Шуша без конца умывалась холодной водой, наконец решила отравиться. Великолепие собственной свободы Эмме не объяснишь. Она придет, а денег нет. И Миши нет. А Шуше жить негде, не с кем и незачем. Суровая амплитудка — от вчера до сегодня…
Сколько и каких белых колесиков нужно съесть для прямого попадания на тот свет, Шуша знала в совершенстве. «Справочник терапевта» и пара-тройка часов в одиночестве.
* * *
Но почему-то потянуло прогуляться. Веселый субботний вечерок. Зрелая весна… Может, ребеночка родить? Старо. И никого это не обрадует. Нет, возня надоела. Не нужно ни домашних животных, ни сестер, ни племянников, ни начальниц. Чужого не нужно. А своего долго ждать. Она же теперь бабочка и проживет не больше дня.