— Так… — зачаровано протянул лейтенант. — Только это ведь трицератопсы. Они же вымерли несколько миллионов лет назад…
— И что с того, что вымерли? — удивился Усольцев. — «Арарат» пока еще «Динамо» называется, а «Зениту» до чемпионства, как до Пекина раком. Они нормально играть-то никогда не научатся. Разве это мешает…
Капитан оборвал фразу на полуслове и ошарашено уставился на Говоркова:
— Кирилл, ты откуда знаешь, что это за твари?
— В Интернете читал! И картинки…
— Какие картинки, к херам собачьим?! — взорвался комбат. — Какой Интернет? Сейчас сорок первый год! Тысяча девятьсот сорок первый!!! Что с нами случилось?! Мы еще просто психи или уже умерли?!
— Живые вроде, товарищ капитан. Не понимаю… Но я же… — лейтенант замолчал, потом затараторил скороговоркой. — Говорков Кирилл Александрович, тысяча девятьсот девятнадцатого года рождения, комсомолец, проживаю по адресу Ленинградская область… Нет, товарищ капитан, я это я! Но… Может, ментальный пробой времени?
— Какой пробой? — побагровел Усольцев.
— Ментальный, — виновато повторил Говорков, — тоже читал в Ин… где-то читал точно…
— Так, лейтенант. Раз ты такой начитанный, то думай и к вечеру, а лучше раньше, объясни мне, что происходит. Почему опытные бойцы выскакивают, как сосунки необстрелянные, и изображают из себя стадо бабуинов? Откуда ты знаешь про Интернет, и как называются эти трипперы, а Ваганян — про «Арарат», который лет через двадцать только переименуют, и почему они орут «Россия», а не «Шайбу, шайбу»? Нет, это тоже не отсюда… В общем, сам понимаешь! Мы должны знать, что у нас в головах творится: и причины, и следствия… А сейчас давай батальон в норму приводить. Хоть и не верю я, что фрицы после такого крутого облома что-то сегодня смогут, а порядок должон быть.
14 июля 1941 г. Белоруссия
В дверь решительно стукнули.
— Разрешите?
Не дожидаясь ответа, в кабинет вошел посетитель. Коренастый офицер в выгоревшем камуфляже. Погоны не видны — перевернуты подложкой вверх. Светлые волосы, серые, умные и внимательные глаза. Взгляд офицера быстро обежал кабинет и остановился на вставшем с кресла полковнике.
— Герр оберст Краузе?.. — голос был под стать внешнему виду офицера. Тихий, чуть надтреснутый, совершенно невыразительный. Так мог бы говорить неодушевленный предмет. Шкаф, стул. Или Голем.
Полковник отогнал совершенно неуместные аналогии. Хотя похож, похож…
— Совершенно верно! — Изображая радушного хозяина, выбрался из-за стола и подошел к гауптману. — Именно Краузе, и именно оберст.
Ладони офицеров встретились. «Как деревянная!», — снова прокралась непрошеная мысль.