Проводница вышла следом за ними. И только Леха, спрыгнувший со своей полки, смотрел в окно сухими глазами, но отчего-то безудержно дрожали его плечи…
— Ты прости, коль обидел ненароком. Не хотел. Сказал свое. Но ведь судьбы у всех разные.
— Да, ничего. Просто твой Сумгаит все ж не Афган. И тебе меня не понять. Там вы быстро справились. В считанные дни. Ни крови, ни трупов не видели, никто никого не мучил на ваших глазах. Ты уезжаешь спокойно. Никто не целился в твою спину. А вот мы…
Александр вдавился в полку. Отвернулся от Лехи. Ничего ему не ответил. Знал, у каждого своя память болит. И его не отпускало недавнее.
… В Сумгаите Александр с Люсей прожили не один год. Здесь родилась дочь, какую назвали светло и просто — Аленка. Здесь родился и сын. Все шло спокойно. Жена работала в больнице. Принимала малышей у рожениц, лечила женщин. Работа, заботы о семье, детях съедали все ее время. Но Люся втянулась и не жаловалась на усталость.
Александр возвращался домой поздно. Да оно и понятно. В городе было много химкомбинатов, куда в поисках работы приезжали люди из деревень — за заработками. Иным не повезло: не хватало грамотешки, не было специальностей, а семьи нужно кормить. На учебу не хватало ни времени, ни терпения. Вот тогда и начались недовольства среди приехавших из сел.
— Нам только черную работу дают, с самыми плохими заработками. На них не то семью, самому не прокормиться. Все хорошие места армяне заняли. У них и должности, и заработок. А кто они здесь? Мы — хозяева Сумгаита. Мы — коренные! Нам должно быть все лучшее! Вон армян из Сумгаита и Азербайджана! — послышались разговоры, потом и открытые угрозы, а дальше…
Все вспыхнуло внезапно. И недовольство, копившееся в общежитиях и цехах, выплеснулось на улицы города.
Толпы людей с гулом мчались по улицам громить армян, их семьи. Кто-то по-подлому пометил двери их квартир меловыми крестами.
— Отец! Не тронь! Я люблю его! — вспомнил Александр упавшую перед стариком на колени девушку. Она загораживала от расправы толпы армянского парня. — Убей меня! Его не трогай! — послышался голос дочери старика.
Армянский парень всю жизнь жил по соседству. И только перед смертью узнал, что был любим. Толпа не пощадила ни его, ни девушку, ни старика-отца…
Александр вместе с сослуживцами как могли успокаивали, останавливали ярость толпы.
— Ты уйди с дороги! Не мешай нам навести у себя порядок! Тебя не трогаем. И твоих ребят не задеваем! Чего в наши дела суетесь? Сами разберемся! — кричала в лицо толпа, готовясь смять чекистов.
— Люди! Вы себя убиваете! Одумайтесь! Столько лет жили в соседстве! Сколько свадеб сыграно! Что вы скажете своим детям! На кого подняли руку? С кем вчера делили кусок хлеба, кого называли другом и братом? Где же ваше слово, кавказцы? Или ваши слова — пыль?