«Мы же тебе указали точное время — пять часов утра», — написали ей бабушка Аманда и тетя Бетси.
Маркус стал придерживаться новой политики, он решил делать вид, что ничего необычного не произошло и не происходит. Ну общаюсь я с кем-то там еще, ну и что?
Можно ведь терпеливо подождать, когда у меня с этим «кем-то еще» возникнет какая-нибудь трещина в общении. И тут же вовремя напомнить, что вот есть преданный и терпеливый Маркус, и моя жизнь вообще-то должна соответствовать его представлениям, как же я этого раньше не понимала.
Он приходил к нам в гости, целовал меня в щеку, спрашивал о здоровье и вел с бабушкой Амандой и тетей Бетси разговоры на отвлеченные темы. В отличие от Брендана он мог прийти в наш дом когда угодно, ведь он был давним другом нашей семьи, и Маркус с удовольствием пользовался этой привилегией.
Тетя Бетси и бабушка Аманда подозрительно наблюдали за ситуацией и бдительности не теряли.
Но в принципе все было хорошо и спокойно. Главное ведь, чтобы больше не было никаких трагедий, а в остальном жизнь поворачивалась к нам только светлой своей стороной.
У меня появилось дело, о котором я пока никому ничего не рассказывала. Я писала сценарий.
Про мраморные полы, витые колонны, звон хрустальных бокалов, выезды в открытом автомобиле, огромные шляпы с вуалью и дамский мундштук с сигаретой.
Я писала его по ночам при свете карманного фонарика. Днем меня могли увидеть, а я была еще не готова об этом говорить.
А так как в пять утра я уже была на улице и встречалась с Бренданом, то иногда я вообще всю ночь не спала. И как-то ночью мне показалось, что где-то в доме льется вода, и я поехала на звук. Но это была не вода.
В комнате у бабушки Аманды был включен телевизор. И она в четвертом часу утра, приглушив звук, тайком смотрела один из фильмов Санди Хоггарда, и слезы лились по ее щекам.
Мы все скучали по дяде Санди. Но никто из нас не мог в этом признаться.
К середине осени в океане уже нельзя было купаться, вода была слишком холодная. Зато у Брендана появилось больше свободного времени на меня.
Мы учили меня ходить на костылях, Брендан говорил, что это нужно и что моему организму необходимы нагрузки. Мне было очень тяжело.
Мы ходили по дорожке перед моим домом, дальше я ходить отказывалась.
— Скоро будет совсем холодно, — говорил Брендан, — и ты не сможешь сидеть на веранде.
— В наших краях зима наступит к новому году, — говорила я, — а к концу января она уже пройдет.
— Все равно по утрам будет холодно, и ты будешь ходить ко мне в гости.
— Я не буду ходить к тебе в гости на костылях, пожалей меня, Брендан.