— Уже лучше, сэр. Спасибо.
— Похвальное качество, Том, – улыбнулся Дамблдор загадочно. – Ты стойко переносишь свой недуг. Немногие на это способны. И все же мадам Кохен говорит, что ты очень плох, а раны заживают слишком медленно.
Том равнодушно пожал плечами.
— Мадам Кохен сама не своя последние дни. Мне она говорит, что я совсем здоров, но упорно продолжает поить малоприятными зельями. Вам же говорит, что я болен, причем настолько серьезно, что мне об этом никто не решается сказать.
На щеках мальчика загорелся лихорадочный румянец, Дамблдор с беспокойством подступил к кровати.
— Том, ты неверно истолковал мои слова. Мадам Кохен права в одном: ты действительно здоров.
— Если я здоров, то почему меня все еще здесь держат? – поинтересовался Том язвительно.
— Ты сам должен понять, что здоров, – сказал Дамблдор мягко. – Пойми, Том, призрак не в состоянии причинить вреда человеку. Ведь он бесплотен и бессилен до тех пор, пока человек его не боится и верит в свою неуязвимость.
На лице мальчика отразилась безнадежность, а голос сочился нескрываемой тоской:
— И Вы о том же… Неужели все вокруг думают, что я это придумал? Стоит мне упомянуть о ранах, которые оставил якобы бесплотный призрак, и меня отгораживают ширмой, не пускают посетителей, смотрят как на…
Том осекся, плечи слабо вздрагивали. Дамблдор взглянул на книгу в его руках, лукаво прищурился.
— Ну, вижу, некоторые посетители у тебя все‑таки были. Ведь кто‑то же принес эту книгу.
Том с негодованием посмотрел на учителя: неуместно шутливый тон оказался во сто крат хуже заботливого лопотания мадам Кохен. Он отвернулся, губы предательски подрагивали, но ответил твердо:
— Сенектус принес учебники, чтобы я не запустил программу.
Дамблдор внимательно смотрел на замолчавшего мальчика, пальцы которого комкали одеяло, пытаясь накрыть «учебник». Дамблдор вздохнул, спросил невпопад:
— Том, а ты знаешь, что Салазар Слизерин тоже был змееустом?
Выражения лица Тома стало непроницаемым, взгляд не выражал ничего: ни интереса, ни удивления, ни раздражения. Как если бы с ним заговорили на иностранном языке, а он не понял ни слова.
— Тоже, сэр?
— Мадам Кохен сказала, что во сне ты говорил на змеином языке[9]. И мне показалось это интересным. За все то время, что я провел в Хогвартсе, ни разу не встречал змееуста, да еще вдобавок и слизеринца. Твои родители тоже умели говорить со змеями?
— Не знаю, сэр, – ответил Том холодно. – Я не знал их. Вырос в приюте.
— Печально, – покивал Дамблдор сочувственно.
Том не ответил, смотрел в сторону, всем своим видом показывая, что желает остаться один. Дамблдор в растерянности подыскивал слова утешения, что помогут мальчику отвлечься от пасмурных дум.