Сделать это было не просто, так как пространство между храмом и берегом было занято уличными торговцами, которые предлагали толпе всякие вкусности: поджаренные ломтики рыбы и мяса, огурцы в уксусе, хлебцы с кунжутом или медом, финики, пиво в кружках — для всех желающих. Обливаясь потом, сгибаясь от тяжелого груза, порядка двухсот человек, несущих лодки, должны были пробираться через лотки, сопровождаемые ругательствами, более или менее заглушаемыми музыкой.
Жрецы и писцы возвратились в храм и уложили на огромные носилки большую статую из золота высотой тринадцать палок, чтобы отнести ее на вторую лодку, «Усерхет Амон».
Сотни рук напряглись, прикоснувшись к богу, который улыбался, глядя на небо.
Статуя Маат, также золотая, была следующей.
Затем статуя Хонсу.
На берегу уже собралась толпа. Но что уж говорить о тех, кто был на лодках! Некоторые лодки вырвались вперед, чтобы любопытные, сидевшие в них, оказались поближе к месту главных событий. Дикие крики смешивались с громкой музыкой, создавая невообразимый шум, расстилающийся над водой от одного берега до другого.
Жрецы и писцы выбивались из сил, помещая статуи в лодки и закрепляя их там. Им пришлось также разыскивать церковную утварь, которую должны были установить на божественных лодках, сзади и в передней части, так как пассажиры собирались плавать на лодках в течение двух недель.
Наконец, к четырем часам после полудня, царь поднялся на борт «Усерхет Амона» в сопровождении Итшана, Хранителя гардероба, лекаря Сеферхора, на всякий случай, и жреца лодки. Затем гребцы, от которых зависела большая часть успеха этого предприятия, заняли место на борту.
Амон сверкнул на солнце.
Царевны сияли. Анкесенамон часто моргала.
Был дан сигнал отправления. Лодка Амона пошла первой и направилась к середине Великой Реки, туда, где в результате паводка образовалось много коварных течений, а волнение было сильным. Лодки, на которых находились жена и сын божества, отправились следом и вскоре присоединились к первой лодке. Так как божественные лодки были без парусов и плыли против течения, которое усилилось во время паводка, они продвигались только за счет того, что гребцы старались изо всех сил.
Амон, его жена и сын раскачивались в лодках, как пьяные гуляки. Правда, это соответствовало их образу жизни.
Лодки высокопоставленных особ шли следом.
В этот момент все зрители с обоих берегов могли увидеть, как царь располагается на корме «Усерхет Амона» с помощью молодого человека, в котором Анкесенамон узнала Итшана. Поддерживаемый им, он схватился за весло и стал делать вид, что вертит им, словно сам управляет лодкой своего отца.