Примерно через час после того, как они покинули дворец, придворная дама указала царице на две новые статуи, которые стояли по обе стороны городских ворот. Они остановились. Анкесенамон увидела две колоссальные статуи своего супруга, причем формами они совсем не напоминали царя. Но больше всего ее поразила корона, которой монарх был увенчан в этих представлениях, — нетрадиционная двойная корона Верхней и Нижней Земель, а корона Осириса, которую еще называют венцом атеф: белого цвета, возвышающаяся над двумя расположенными по бокам перьями страуса и закрепленными горизонтально рогами барана.
Божественный венец.
Странная деталь: венец Геба, бога Эннеады[18] и первого фараона страны до появления царей в людском обличье, получил иную интерпретацию: лунный шар, который обычно возвышался между двумя перьями страуса, размещался непосредственно на голове царя.
Она была обеспокоена. Прежде всего, шар был намного больше, чем положено, и очень напоминал тот, что был у Атона; и потом, даже Эхнатон был изображен увенчанным царской короной, а не божественным венцом. Но она воздержалась от вопросов и комментариев; ее спутница, судя по всему, плохо разбиралась в царских атрибутах, так что лучше было не обращать ее внимания на эти особенности.
Небольшой кортеж продолжил свой путь и вскоре добрался до пристани; через полчаса все, включая мулов, были уже на другом берегу. Придворная дама направилась к новому храму. Он был посвящен Хонсу, сыну Амона, за золотой статуей которого во время праздника Опет по реке следовала статуя бога-царя. Скульпторы заканчивали полировать две грандиозные статуи, которые стояли по обе стороны от входа, и художники раскрашивали их в желтый, белый, охровый и красный цвета: это были еще два изображения царя. Совершенно свежие надписи на постаменте придавали им божественности. Но вместо голов ястреба там были головы с чертами Тутанхамона. Между тем ястреб тоже присутствовал: он распростер крылья за головой царя. Традиционный образ был изменен в пользу монарха.
Снова Анкесенамон сумела скрыть свою тревогу. Она притворилась, что восхищается зданием, и вошла внутрь, чтобы рассмотреть барельефы. Оцепенев, она уставилась на расположенные в локте одно от другого изображения своего супруга, воюющего против врагов страны. В тринадцать лет? Когда? Где?
Возможно, придворная дама также была удивлена. Когда их взгляды скрестились, Анкесенамон заметила, что в глазах сопровождавшей ее дамы что-то мелькнуло, возможно, ирония. В любом случае, их молчание было красноречивым.