Анкесенамон покачала головой.
— Когда будет готова мумия Начальника конюшен?
— Через шестьдесят два дня, госпожа.
— И как долго…
Она не закончила фразы, потому что не находила слов. Она собиралась спросить: «И как долго я умирала?» Сати выручила ее — не дала произнести тягостные слова.
— Двенадцать дней, госпожа.
Анкесенамон пыталась представить себе эти похороны — рядом с родителями, и этот маленький саркофаг. Посмотрим. Печальные размышления совершенно вымотали ее.
— Должна ли я предупредить царя и царевен, что царица оправилась от болезни?
— Нет, сделаешь это завтра.
Она не готова была встретиться ни со своими сестрами-простушками, ни с супругом-сфинксом.
Во время очередного утреннего визита Сеферхор порадовался результату своих усилий. Он походил на садовника, который поздравлял себя со спасением яблони. Он советовал своей подопечной чаще бывать на людях, но она, казалось, так не считала. Он напомнил ей о том, что она не сможет долго избегать общества своих близких, это было бы воспринято как бестактность.
— Нехорошо оставаться наедине с собой, твое величество. Одиночество — как влажная тень: оно порождает плесень души.
Лев зевнул. Она пыталась представить себе покрытую плесенью Ка и, не сумев это сделать, покачала головой. Предупреждение Сеферхора растворилось в мыслях царицы, как порошок, брошенный в воду. Она погладила гриву хищника, этого брата Сехмет Милосердной. Анкесенамон согласилась на завтра.
На следующий день Первая придворная дама отправилась предупредить царя о том, что царица поднялась и что она выздоравливает.
Это было в день провозглашения его совершеннолетия. Тутанхамон велел раздавать подданным зерно и пиво в связи с этим событием. Праздничные песнопения были слышны в покоях Дворца. Представление ремесленников на большой рыночной площади было посвящено богу Пта. Он, одетый в плотно облегающее платье, создавал род людской. Человек, исполнявший роль бога, отливал из расплавленной бронзы землю в форме шара, и жрецы воспевали бога и царя, затем, когда бронза охлаждалась, Пта разбивал шар и размахивал статуей царя под радостные крики.
Тутанхамон встал, прервал свою беседу с Тхуту и Нефертепом и поднялся на верхний этаж. Анкесенамон сидела на террасе вместе со львом, расположившимся у ее ног. Она старалась улыбаться и попыталась встать, завидев супруга. Она сильно похудела и была очень бледной. Он склонился к ней, погладил ее лицо и обнял ее.
За долгое время это было первое проявление нежности после того, как он сделал ей предложение на террасе Ахетатона. Она вспомнила, что они остались одни, и заплакала.