Однажды Фредди, позвонив в очередной раз и поведав о том, как провела день, неожиданно сказала:
— Тут дядя хочет поговорить с тобой. Пока, мамочка.
Не задавая вопросов о делах и здоровье и даже не поздоровавшись, Ральф рявкнул в трубку:
— Что ты рассказала Магдале?
— Я… — растерялась Этель, — рассказала? О чем?
— Тебе лучше знать о чем, черт тебя побери! — не унимался Ральф.
— Я ничего не говорила о нас, — пробормотала Этель, — если ты это имеешь в виду.
— Нет, не это. Что ты наговорила о детях? Особенно о моей способности иметь их?
— Ничего!
— Неужели? Тогда объясни мне, почему Магдала все время пытается убедить меня в том, что не собирается иметь детей?
— Повторяю, ничего особенного я не говорила, — Этель решила слегка исказить правду, — просто мы беседовали о детях. Магдала сказала, что никогда не считала обязательным их иметь, а я упомянула, что то же самое думаешь ты.
В голосе Ральфа звенели ледяные нотки.
— А откуда тебе известны мои мысли? — сухо спросил Ральф. — Ты когда-нибудь интересовалась ими?
— Я хотела помочь, — неуверенно произнесла Этель.
— Помочь? Кому? Мэгги? Мне? Или себе?
— Как твоя женитьба на Магдале может касаться меня? — запротестовала Этель.
Ральф не ответил.
— Ты сочла мое положение безнадежным и решила заняться сватовством? — язвительно спросил он.
— Да нет же. — Этель не знала, как его успокоить.
— Или ты настолько глупа, что считаешь меня способным предпочесть тебе Магдалу Блор?
Этель показалось, что она ослышалась.
— Прости, я не поняла…
— Не поняла? Хорошо, я попытаюсь объяснить. Я могу заниматься любовью с Мэгги утром, днем и вечером в течение всей следующей недели, но это ровным счетом ничего не изменит в наших с тобой отношениях. Я хочу тебя, Этель, а ты хочешь меня, и, как только я вернусь, ты будешь моей.
У Этель кружилась голова. Не столько от смысла услышанного, сколько от самих звуков голоса Ральфа. Через тысячу миль она чувствовала его запах и вкус губ.
Надо было взять себя в руки. И тут мозг словно запнулся на фразе «я могу заниматься любовью с Мэгги». «Могу» — значит «буду»? Да уж, конечно! Разве он способен чувствовать хоть какую-то нравственную ответственность перед женщинами, с которыми спал? Но он очень ошибается, если думает, что «это ровным счетом ничего не изменит» в их отношениях! Она не позволит обращаться с собой, как с наложницей из восточного гарема. Одной из многих, которой можно не стесняясь говорить о других женщинах! Она покончит с этим раз и навсегда!
И Этель закричала в телефонную трубку:
— Когда ты вернешься, меня здесь уже не будет!