На такой машине мог приехать только… ну догадайся же, читатель! Разумеется, мой дорогой кузен Майлс. Сердце в моей груди начало выплясывать что-то вроде ирландского танца. Почему ирландского? Я как-то видела, что ирландцы танцуют, плотно прижав руки к телу, словно рук у них вовсе нет. У сердца тоже нет рук, потому оно и плясало свой ирландский танец в моей груди.
Не могу объяснить, какое из чувств охватило меня в тот момент: радость или удивление? Наверное, я чувствовала и то и другое. Что он здесь делает? Зачем сюда приехал? Моя невесть откуда взявшаяся интуиция подсказывала мне, что причина его приезда — я.
Впрочем, моя уверенность быстро сменилась разочарованием. Майлс мог направиться в городскую библиотеку с той же самой целью, с какой там бывала и я. Он надеялся найти что-нибудь интересное для своего детектива.
Значит, не из-за меня, подумала я, уже вовсе не бодро шагая, а вяло передвигая ноги по ступенькам. Я чувствовала себя разочарованным ребенком, лишившимся обещанного подарка.
Да, Майлс действительно находился в библиотеке. Но пришел туда вовсе не из-за моей скромной персоны. И это ужасно омрачало ту преждевременную радость, что внушила мне моя псевдоинтуиция.
Сняв плащ, карман которого Дженевра умудрилась отстирать от чернил каким-то чудо-средством, я прошла в зал, вознамерившись сделать вид, что не замечу моего дорогого кузена. И все-таки заметила его, потому что он сидел на самом видном месте, с которого открывался обзор на весь зал.
Словно почувствовав, что я вошла, он поднял голову. Наши взгляды встретились. Он посмотрел на меня вовсе не холодно, как я того ожидала, а, напротив, очень тепло и дружелюбно. Наверное, именно тогда я впервые увидела, какие красивые у него глаза: лучисто-серые, словно насквозь пронизанные светом. Наверное, именно тогда я смогла разглядеть его лицо полностью, ибо до той минуты я видела только маленький шрам над уголком верхней губы, придававший выражению его лица ту легкую надменность, которую я терпеть не могла в Майлсе.
Да, он действительно был красив. Но не той неприятной, холодной красотой, которую я замечала в нем раньше. Он был красив по-настоящему, как только может быть красив человек, от встречи с которым твое сердце отплясывает бешеный ирландский танец.
Майлс поднялся из-за стола и помахал мне рукой, чтобы не потревожить громким голосом посетителей, собравшихся в библиотеке. Хотите спросить, куда подевалась моя гордость, о которой я писала с такой непоколебимой уверенностью? Не знаю. Увидев его обрадованное лицо, я позабыла обо всем на свете и пошла к нему, как та самая собачка, с которой не хотела себя сравнивать.