Но даже если бы мне ничего не нужно было от тети, я все равно не сказала бы того, о чем думала. К сожалению, в этом не было никакого смысла. Родители, рассуждающие подобным образом, в критике, пусть даже самой объективной, видят одно лишь непонимание. Им кажется, что никто не знает их ребенка лучше, чем они сами, что никто не сможет о нем позаботиться так, как это сделают они. Позже они вспоминают слова, которые говорили им когда-то, и даже соглашаются с ними, но случается это тогда, когда уже ничего невозможно исправить…
— Скажите, тетя Сесилия, — робко начала я, дождавшись когда она сделает паузу, чтобы глотнуть кофе, — дед часто рассказывал вам о своем детстве?
— Бывало, рассказывал, — кивнула Сесилия. — А что ты хочешь узнать?
— Меня интересует то время, когда дедушка был еще подростком. События почти шестидесятилетней давности. Я хочу узнать, не упоминал ли он когда-нибудь имя Пола Кодри?
Тетя отрицательно покачала головой.
— Никогда не слышала.
— Тогда, может, он рассказывал о каком-нибудь незнакомце, который приезжал к прабабушке Элайзе?
— Вроде бы нет, — снова покачала головой тетя и окинула меня подозрительным взглядом. — А зачем тебе это нужно?
— Вы знаете, что в озере Тихом нашли утопленника?
— Да, говорили.
— Так вот, у этого утопленника обнаружили медальон, принадлежавший нашему прадеду. Не буду рассказывать подробности, но, поверьте мне на слово, это так. Поскольку наша покойная бабушка подвигла меня заняться расследованием, я пытаюсь выяснить, каким образом медальон Родерика попал к этому человеку. Его звали Пол Кодри. Большего я, к сожалению, сказать не могу. Это тайна следствия, — многозначительно добавила я, чтобы пресечь дальнейшие расспросы.
Эти слова действительно произвели на тетю впечатление.
— Вот, значит, как… — кивнула она. — Про Пола Кодри я ничего не знаю, а вот про медальон отец рассказывал. Он говорил, что Родерик не расставался с каким-то очень красивым украшением и носил его до самой смерти. И даже днем, перед тем страшным пожаром, видел его с этим медальоном…
— Неужели? — удивилась я. Выходит, если этот медальон и был украден, то в тот самый роковой день. Но зачем Полу Кодри, если, конечно, на дне озера лежал именно он, понадобилось его красть?
— Во всяком случае, так говорил папа. А вообще-то больше всего он рассказывал о пожаре. Он проснулся только тогда, когда сбежались соседи. Еще чуть-чуть — и пожар перекинулся бы с конюшни на этот дом. Никто и не заметил, как ребенок в одной пижаме выскочил из дому…
— А прабабка Элайза?
— Отец говорил, что она со всеми тушила пожар. Плакала и тушила. Она уже знала, что дед там сгорел. Так, говорил, убивалась, что больно было смотреть.