— Вот это да… — покачала головой Джун. — Ничего себе, живут писатели…
— Некоторые актеры живут точно так же, — улыбнулся Томми Дангл, услышав ее комментарий.
— Надеюсь, не вы? — в ответ улыбнулась Джун и тут же увидела, как перед ними выросла долговязая фигура Милано.
Появляется, как будто из-под земли, фыркнула про себя Джун. Интересно, что случится, когда он снова захочет со мной поговорить?
Однако на этот раз ничего не случилось. Милано улыбнулся своими губами-ленточкой и, отведя Джун в сторону, сделал серьезное лицо.
— Простите, Джун, что донимаю вас, но меня мучает совесть. А совесть, знаете ли, самый страшный инквизитор…
— Я знаю, кто такой инквизитор, — язвительно улыбнулась Джун. — Из книжек с картинками, разумеется…
— Джун… — укоризненно покосился на нее Милано. — Я думал, вы не такая злопамятная. В любом случае, я именно об этом хочу поговорить. Простите меня, я обидел вас тогда, в часовне. И, наверное, здорово задел… Я — резкий человек и не очень-то умею ладить с людьми… Но вас мне не стоило обижать, честное слово.
— А чем я отличаюсь от других? — спросила Джун, стараясь не отводить взгляда от карих глаз, в глубине которых, как всегда, таилось беспокойство.
— Вы молоды, а молодости свойственна наивность. Тогда вы задали мне вопрос, на который я не хотел отвечать. Вот я и нагрубил вам…
— Значит, вы извиняетесь только из-за моего возраста? А если бы мне было не девятнадцать, а тридцать, то вы бы и не потрудились извиниться? — с вызовом спросила Джун.
Милано нахмурился. Джун поняла, что он ожидал получить индульгенцию гораздо быстрее.
— Джун, есть вещи, о которых не стоит спрашивать едва знакомых людей… — пробормотал он. — Вы этого еще не понимаете, потому что молоды. Вот и все, что я хотел сказать… Так вы примете мои извинения?
— А как поживает ваш хорек? — поинтересовалась Джун, которую начала забавлять раздражительность Милано. — Надеюсь, об этом можно спрашивать едва знакомых людей?
— У Твинсона все в порядке, — мрачно ответил Милано. — Так, значит, вы будете злиться на меня всю оставшуюся жизнь?
— Ну что вы, — хмыкнула Джун. — Лет пять, не больше.
— С вами невозможно разговаривать серьезно, — раздраженно бросил Милано и, оставив Джун в гордом одиночестве, направился к одному из операторов, которому принялся что-то объяснять.
— Что ему было нужно? — спросил Томми, когда Джун вернулась.
— Хотел купить индульгенцию, но она стоила дороже, чем он думал, — пробормотала Джун.
— Что это значит? — недоуменно покосился на нее Томми.
Джун махнула рукой.
— Ничего особенного. Скажите лучше, зачем Милано понадобилось переснимать девятую сцену? Бабушка жаловалась, что она больше так не сыграет…