В чем моя «сущность»?
Я разочарованно вздохнула и попыталась прикрепить снимок к холсту, но, услышав громкий стук в дверь, уронила его.
Я резко развернулась в сторону прихожей, удивившись и насторожившись.
Не открывай, сказала себе я. Уже вечерело, к тому же я обещала маме, пока она на работе, никого без спроса домой не впускать.
Тут снова постучали, на этот раз еще громче, и я тихонечко пошла в прихожую, чтобы проверить замок, убедиться, что дверь заперта. Но едва я протянула к ней руку, как услышала:
— Джилл? Ты дома?
Раздался знакомый голос, и я заколебалась. «Никого не впускать» однозначно подразумевало «не пускать парней».
— Джилл, я знаю, что ты там. Я тебя слышал, — сказал он. — Открой, а?
Ну неужели сейчас я должна послушаться маму, а не Тристена Хайда, который стоял на крыльце с сумкой через плечо, скрестив руки, и ждал? Я открыла и увидела его высокую, внушительную фигуру.
— Э, вообще-то мне не положено...
Но Тристен уже шагнул через порог и объявил:
— Джилл, я еще раз подумал над твоим предложением по поводу конкурса. Считаю, что за это стоит взяться. — И хотя я так и стояла у него на пути, он прошел мимо меня и направился в гостиную. — Давай обсудим.
— Тристен, погоди... — Я поплелась за ним. — Мамы нет дома, и...
Но Тристена это не беспокоило, мне показалось, что его заинтересовало что-то в гостиной.
Поначалу я подумала, что он смотрит на картину, и у меня внутри все похолодело.
—Я еще не дорисовала, — выпалила я, защищая свое творение от возможной критики. — Я понимаю, что с выражением лица тут что-то не так!
Но когда Тристен повернулся ко мне, я осознала, что он смотрел не на портрет. Он показал в дальний угол комнаты и спросил взволнованно:
— Джилл, это то, что я думаю?
Глава 13
Джилл
И хотя мне хотелось поговорить о конкурсе, а ответила, что наш старый рояль не настроен, но Тристен решительно направился к нему, пройдя мимо мольберта и даже не обратив внимания на портрет. Инструмент, на котором мы с мамой складывали всякое барахло, точно магнит притянул его к себе.
— Джилл, это же старинный «Стэйнуэй», — сказал он, бросив свою сумку на пол, и убрал со стула стопку журналов.
— Хороший? — поинтересовалась я, следуя за ним. Проходя мимо мольберта, я спрятала свою работу, повернув ее лицом к стене.
— О, да. — Тристен поднял крышку, обнажив клавиши, которые не видели света уже несколько лет. — У меня дома тоже «Стэйнуэй». Миньон. Есть что-то в этих древних инструментах... — Он вопросительно посмотрел на меня, уже коснувшись пальцем клавиши. — Можно?
—Да, — сказала я, вспомнив ту прекрасную мелодию, которую слышала на компьютере. — Хочу еще раз послушать, как ты играешь.