У Тристена изогнулись брови.
— Еще раз?
Я осознала, что проговорилась, и лицо мое вспыхнуло.
— Я слышала запись у тебя на «МайСпейсе», — призналась я.
— Правда? — На его губах обозначилась улыбка. Та же самая улыбка, которую я видела в первый день этого учебного года в кабинете химии, когда Тристен подумал, что я за ним наблюдаю. — Слышала?
— Я... То есть Бекка открыла твою страницу. — Я свалила все на подругу, снова краснея.
— Ах да, Бекка. — Улыбка его угасла, и он повернулся к роялю.
Я вдруг вспомнила, что она начала рассказывать о том, как виделась с Тристеном прошлым летом. Но не закончила. Что тогда между ними произошло?
— Посмотрим, на что годится этот заброшенный инструмент, — сказал Тристен, меняя тему, и уселся за рояль.
Я стояла посреди комнаты, единственная слушательница, и чувствовала себя крайне неловко. Я ждала, когда Тристен заиграет ту чудесную мелодию, которую я слышала прежде. Чего я не предполагала, так это того, что Тристен так сильно преобразится.
Он закрыл глаза, поднял руки над клавиатурой, напряг пальцы. И когда заиграл, легко ударяя по клавишам, извлекая из них нежную мелодию, показалось, что он здоровался с инструментом, предлагал ему свою дружбу. Мне стало ясно — он очень необычный человек, и все, что он делает, похоже на... волшебство.
Рояль был явно не настроен, некоторые ноты звучали диссонансом даже на мой невзыскательный слух, но почему-то это не имело никакого значения. Я завороженно слушала, а Тристен играл невообразимо грустную, красивую мелодию. Даже фальшивые ноты не портили ее — он как шеф-повар добавлял горькие травы в сладкое блюдо, чтобы создать совершенный вкус.
Как под гипнозом я подходила все ближе, и мрачная мелодия, которую играл Тристен, зазвучала с какой-то полной безнадегой, руки его сместились в левую часть клавиатуры, плечи напряглись. Но сам он был расслаблен, лицо казалось умиротворенным.
Он выглядел божественно, просто божественно.
Бекка права. Тристен действительно красавчик. Но когда он сидит у рояля и играет, его можно назвать только «божественный». Не «милый», не «привлекательный», и даже не «красивый». Во время игры его внутренняя сила становится мощнее, «ослепительнее».
Я подошла ближе, но Тристен уже заканчивал эту горько-сладкую композицию, в которой чувствовались уверенность и мощь, такие же, как в его походке или жестах. Пальцы уже скакали по клавиатуре, крещендо ускоряюсь и становилось громче, грохотала в толстых оштукатуренных стенах нашей гостиной, он начал стучать по клавишам, играя захватывающе и яростно. Это было мощнее бури, разыгравшейся несколько дней назад.