Твоя Вера.
Она скопировала текст в почту, отправила письмо. После этого ей почему-то стало так грустно, что на глаза даже набежали слезы. «Не дай себе раскиснуть! А также засохнуть», — мысленно отдала себе приказ и пошла в ванную умываться.
Вернувшись в комнату с порозовевшим лицом и ясными глазами, она достала из комода отрезы разных тканей. Ей хотелось сшить себе какую-нибудь обновку. Разложенные на диване красивые лоскуты отвлекли Веру от грустных мыслей и, как небольшие веселые ручейки, расцветили комнату. Она уселась с ногами на широкое ложе. Явившийся из-под стола Пай на правах любимца тут же улегся на расстеленные веером шифон и шелк, атлас и бархат, велюр и ситец, батист и шерсть. Хозяйка не стала его прогонять. Разворачивая отрезы тканей, она словно бы разговаривала с ними.
Золотисто-коричневый шифон. Молочные хризантемы с золотой обводкой по краю. Невесомая ткань… Даже произносится как-то по-китайски: ши-фон — словно задвигается ширма. За ней шуршат шифоновые покрывала. Полупрозрачные, таинственные, сексуальные. Хорошо бы из него сшить длинное вечернее платье. Из легкого шифона в крупных цветах хризантем. В стиле Унгаро.
Вера поднялась и посмотрела на себя в зеркало, прикладывая к плечам материал. Ее золотисто-каштановым вьющимся волосам, синим глазам и светлой коже шифон подходил. Она отложила его и взяла шелк. Подобно камню александриту, отрез шелка менял свой цвет. Он был то нежно-бирюзовым, то розоватым. «Шелк — ползучий, как змея, скользкий, как ртуть. Постоянно движущийся, словно бегущий впереди фигуры, — думала Вера, поглаживая рукой скользкую ткань. — Из него можно сшить великолепный костюм. Но желательно, чтобы ткани было побольше… Чтобы хватило на косой крой и еще на разные оборки и драпировки, если мне захочется чего-нибудь скрыть-подчеркнуть!»
Она завернулась в переливающийся шелк, а он, дамский угодник, сразу же показал: у этой красотки масса женских достоинств! Шелковый любезник нашептывал — да что там шептал, прямо говорил и даже демонстрировал: посмотри, какая у тебя тонкая талия, роскошная грудь, высокая шея!
Ладно, шьем костюм из шелка. Она на прощание полюбовалась другими отрезами. Атлас — белый, сверкающий, холодный как лед; бархат, тончайший, темно-синий, с внутренним светом, точно летнее небо; а вот летний ситчик — простой, румяный, незатейливый, в мелкий рисунок, как пряник среди тортов и пирожных; и, наконец, батист — напудренный маркиз. Какую роскошную блузку в стиле кантри можно было бы сшить из него, белого, тонкого, в кружевной прошве! Ах! Насмотревшись на лоскуты, она аккуратно уложила их в нижний ящик комода. Расстелив на полу газеты, положила сверху шелковую ткань и принялась тонким обмылком обводить свою выкройку. Затем острыми ножницами разрезала, раскроила нежный шелк. Получившиеся семь отдельных кусков предстояло сметать. Вера поставила перед собой большую коробку с нитками и иголками, выбрала контрастную оранжевую нитку и принялась за наметку.