Вдруг нервное лицо Муравьев-Апостола как-то внезапно перекосилось, точно от испуга или внезапно явившейся мысли. Он поднялся с табурета, подскочил к двери, что вела в сени, приоткрыл её, прислушался, вздохнул облегченно: "Нет, почудилось..." - назад вернулся, строго заговорил:
- Если не ты окажешь нам содействие, Базиль, то и не на кого больше будет положиться. Завтра, сам знаешь, в крепость приезжает император, и, если вознамерился ты посвятить себя установлению в России республиканского правления, то должен будешь оное совершить. Роту егерей, коей ты командуешь, как известно, поставят на ночной караул в доме, где разместится Александр. В твоих руках судьба державы...
- И все-таки пока не понимаю, - улыбался Норов, потягивая из кружки портер.
- Как не понимаешь?! - вспылил Бестужев-Рюмин. - Да он смеется просто! Эдакое недомыслие изображает!
Прапорщик даже вскочил со стула, с кружкой, расплескивая пиво, метнулся туда-сюда, но сильной рукой Сержа был возвращен на место.
- Сердце свое уйми, Мишель, - властно сказал Серж. - Сейчас Базилю я все растолкую. Ну, слушай... Ночью, находясь на карауле, пройдешь ты в спальню Александра, осторожно, тихо его разбудишь, дуло пистолета ко лбу его приставишь и скажешь так: "Ваше величество, вы арестованы". Уверен, у императора поджилки затрясутся, и он на все пойдет...
- На что же, собственно?
- Во-первых, на отречение. Мы будем держать его в каземате до тех пор, покуда он не подпишет указа о ведении конституции!
- Что-то плохо разумею, - пожал плечами Норов. - Если вначале Александр подпишет отречение, то его указ о конституции и силы-то иметь не будет.
- Да не вяжись к словам, Базиль! - вновь поднялся Бестужев-Рюмин. Вначале он утвердит конституционный строй, а уж потом собственное отречение.
- Ну, а если его величество соблаговолит отказаться?
- Кто? этот трусливый заяц, бальный плясун и паяц? - вскипел уже Муравьев-Апостол. - да он в штаны наложит, когда ты поднимешь на него пистолет! Ты начнешь, Базиль, с императора начнешь, а уж мы потом и великих князей арестуем, командующих двух армий, начальников штабов и корпусных командиров, которые с государем приедут. Это вызовет смятение в полках, мы выиграем!
Норов, сидя с поникшей головой, поразмышлял. Тридцатилетний, опытный в вопросах политики и житейских делах мужчина, не спешил дать положительный ответ. Все покуда в предложении руководителей тайного общества казалось ему неясным и по-мальчишески дерзким.
- Ну, а если полки не пойдут за нами? - спросил он холодно.
- Да я уверен в своих черниговцах! - ударил себя в грудь Муравьев-Апостол.