— Ты, мужик, — грозно обратился ко мне Кучерявый, — покажь свои гроши!
Я молча приблизил к его носу сам собою сложившийся кукиш. Кучерявый не оскорбился, не стал качать права: ну не прошёл номер — он и не хотел. С тем же вопросом он набросился на зека, стоявшего за мной. Мой пример, как говорится, оказался заразительным, и Кучерявый прекратил поиск «спуленных» денег. Дружные Вовик и Петюнчик выдернули из очереди отчаянно упиравшегося и матерившегося секундного обладателя «находки». Он взывал к очереди, чтобы защитили, утверждая, что его казачнули, то есть ограбили.
— Ах ты, наглая харя, — возмутился Кучерявый. — У кого гроши?
— Во, — показал рулончик тот, кому его доверили.
— Червонцы там есть? — спросил он.
Ассистент подтвердил.
— Кнокай номера.
И он продемонстрировал уникальную память, точно назвав номера и серии нескольких ассигнаций, которые выдёргивал с ловкостью фокусника ассистент, причём совал их находившимся вокруг: проверяйте…
Не меньше чем пятеро крепких ребят окружили обескураженного зека и поволокли в барак. В свой барак, чтобы выжать из попавшегося на кукан «недостачу» — деньгами или вещами. Или долговой распиской. И формально они были правы. Поэтому вступиться за него было бы равносильно признанию в соучастии. Никто, естественно, на это не подписался. Все прекрасно понимали, что, как в песне поётся, «жадность фраера сгубила». Было ясно и другое — никакие три сотни он не жухнул. Кстати сказать, по лагерным меркам, это очень большая сумма. Если учесть, что ежемесячно зеку выдают не более ста рублей, записывая оставшееся на его личный счет. Если что-то после вычетов-поборов останется. А если сминусовать из полученных денег половину, которую работяга (на блатном жаргоне — мужик, фраер, ишак, чёрт, фофан, конь и т. п.) должен отдать уркам в их воровскую «профсоюзную» кассу, или «общак», да от второй половины отщипнёт определённую толику бригадир для подкупа вольнонаёмного начальства, от которого зависит процент выработки, так сколько потребуется времени, чтобы погасить долг?
Предположим, работяга не истратит на себя ни копейки. Но и тогда через полгода не выкарабкаться. А если назван срок и должник в него не уложился? В таком случае неотвратимо наказание — конфискация того, что тебе принадлежит или дано государством во временное пользование, — обмундирования и прочего. А если на долг установят процент? И за год из кабалы не выбраться. А кабала должника — страшная кабала. Оказавшись в таком положении, должник не принадлежит себе и в той мизерной части, какая ему дозволена в условиях заключения. В любой оговорённый момент у него отнимут всё и разденут до нательного белья. А то и его заставят скинуть. И — живи как хочешь. Голый.