В нашу гавань заходили корабли,
Большие корабли из океана,
В таверне веселились моряки, ой-ли,
И пили за здоровье атамана.
В таверне шум и гам и суета,
Пираты наслаждались танцем Мери.
Не танцы их пленили — красота, ой-ли,
В таверне распахнулись с шумом двери.
В дверях стоял наездник молодой,
Глаза его, как молнии, блистали,
Наездник был красивый сам собой, ой-ли,
Пираты сразу Гарри в нём узнали.
О, Мери, он приехал, Гарри твой!
Ребята, он не наш, не с океана.
— Мы, Гарри, посчитаемся с тобой, ой-ли, —
Раздался пьяный голос атамана.
И в воздухе сверкнули два ножа,
Пираты затаили все дыханье.
Все знали атамана как вождя, ой-ли,
И мастера по делу фехтованья.
Но Гарри был суров и молчалив.
Он знал, что ему Мери изменила,
Он молча защищался у перил, ой-ли,
Но Мери в этот миг его любила.
Вот с шумом повалился атаман.
— О, Мери, — его губы прошептали.
Погиб пират, заплачет океан, ой-ли,
А кровь уже стекла с ножа Гарри.
В нашу гавань заходили корабли,
Большие корабли из океана.
В таверне веселились моряки, ой-ли,
И пили на поминках атамана.