Девчонки тоже во всякие воспоминания ударились, все больше по амурной части, а я из-за стола вышла тихонечко, взяла горшочек с измельченными зернами и к балкону отправилась. Сейчас я эту пыльцу посею незаметно — хорошая вещь забей-трава, навроде успокоительного. Летает себе в воздухе, ветер ее носит где попало… Кто из мирских вдохнет — сразу успокоится, вся агрессия в нем поутихнет. Глядишь — один за водкой не пойдет, другой склочничать не полезет, третий ненавидеть разучится. Конечно, не навсегда, но все-таки… От внутренней тоски тоже отдыхать надо.
Забей-трава сыпалась ровно, летела сахарной пудрой, заменяя растаявший снег. Пальцы аж дрожали от нетерпения — истосковались они по колдовству. За такой работой про собственные тревоги забываешь. Да еще и прошлое во мне щекочется… Неудобно, что я ушла не попрощавшись, надо будет кое-кого из тех моих сослуживцев разыскать, извиниться чем-нибудь хорошим.
В комнату я вернулась умиротворенная: с улыбкой вошла, с улыбкой дверь балконную закрыла. Потом посмотрела на растопыренное на стремянке пальто. Словно опять бензином в лицо мне плеснули. Страшно, да.
Я опустилась в кресло, не выпуская из ладоней порожний горшочек. Очень не хотелось мне сегодняшнюю ночь вспоминать. Так, может, и не надо? Раз Старый вернулся, так и не нужно больше беспокоиться? Вот позвоню ему на днях, попрошу совета, всю ситуацию обрисую да еще про ту картинку расскажу, что у этого несчастного морфиниста в голове крутилась. Нет у меня к наркоманам никакого доверия. Может, ему привиделось это все, а мы по Москве будем как угорелые скакать, искать непонятно кого в синем костюме, который требует, чтоб честных ведьм бензином палили.
Я бы так и решила, наверное. Но тут еще одно воспоминание включилось. Как раз про НИИ. У нас ведь случайностей в работе не бывает. Все взаимосвязано, только не всегда понятно, по каким именно законам. Вот если бы так и с личной жизнью было, а? Ну про это я потом подумаю, сейчас важно не забыть, откуда я того мужчину в синем костюме помню. Я сама его в институтской библиотеке и спасла. Только он куда моложе был. Еще не мужчина ни разу — мальчик. И тоже в синем костюмчике, кстати сказать, — тогдашнюю школьную форму из подобного материала шили. Все-таки не зря нам жизнь ошибки кольцует: гимназиста своего первого я от смерти не уберегла, зато потом точно такого же от гибели отмахала, только пионера.
Год был, как сейчас помню, восемьдесят четвертый. У меня тогда с Семеном все непонятно было, а с мужем… вот забыла имя-то… Андрей или Антон? Неважно, я его Мусиком дома звала. С Мусиком все совсем хорошо обстояло. Если бы не одно «но» — он ребенка хотел, а я медлила. Не то чтобы категорически против, а… Как-то я в той молодости не планировала такого. Рано мне еще. А Мусику подобные вещи не объяснишь. Вот и крутила как могла, а сама тем временем к чужим детишкам присматривалась.