Едва стало несколько светлее, я на четвереньках выползаю из нашей норы, с трудом пробиваюсь к саням или ползу через глубокий снег к близкому леса. И как раз эти немногие шаги к лесу едва не стоили мне жизни. В порыве плотной снежной пурги, внезапно превратившей день в ночь, я потерял направление после метели. Я был близок к отчаянию, когда едва заметный запах дыма показал мне приблизительное направление к нашей снежной пещере. С тех пор я отмечал немногими ветками шаги к лесу и снова собирал их на обратном пути. Пожалуй, я приносил меньшее количество древесины и должен был идти еще второй раз, но, по крайней мере, избегал благодаря этому опасности заблудиться.
Снова начинался новый день. И его тоже едва ли можно было узнать, и он тоже уже идет к закату. Новый день, и снова вокруг нас ночь. Бушевание пурги немного ослабло. Моя работа состоит в доставке дров и в растрачивающем силы продвижении к нашим саням, затем в ободрении ставших апатичными людей, а также в приготовлении еды.
Как долго шторм еще будет бушевать? Мужество мужиков заметно падает. Мы должны есть очень мало, наши запасы табака тоже подходят к концу, так как уже три дня мы заключены в снежной пещере и больше не можем добраться к саням. Иногда я смотрю на тихих лошадок; какая из них ослабла больше всех... Нам скоро придется съесть ее...
- Когда закончатся наши запасы, мы пойдем на охоту, – говорю я Лопатину. – Иначе твой револьвер окончательно заржавеет. Но мой «поводырь» отмалчивается, другой тоже.
- С револьвером, барин, на охоту ходить нельзя, – отвечает он через некоторое время.
- Нельзя, ты думаешь? Тогда нам завтра придется бросить жребий, кто из нас первым попадет в суп.
Все оглядываются молча. Я не могу удержаться от смеха, начинаю хохотать, и теперь все смеются изо всех сил, какие еще остались. Это на долгое время согревает нас и делает довольными.
Ночью я просыпаюсь. В свете костра я вижу застывшие от ужаса глаза мужиков. Невыразимый ужас на лицах, они вместе сидят на корточках.
Шторм снаружи стал снова ураганом. Мы слышим, как трещат деревья, сатанинский свист и грохот.
- Благослови нас Боже, помилуй нас Боже! ... И крестьяне снимают свои меховые шапки и крестят себя, их маленьких лошадок и полностью заметенный выход...
Огонь забыт... Я не знаю, это напряженные нервы или это факт, но мне кажется, что наша пещера дрожит как при землетрясении и может обрушиться в любую минуту и похоронить всех нас под массой снега.
Ураган – безграничная, божественная праприрода!
Когда он постепенно успокаивается, я выхожу. Также я невольно делаю знак креста.