- Моя сестра приготовила сигареты для вас с особенной тщательностью из свежего табака Месаксуди, – благосклонно заметил Али. [Константин Месаксуди – основатель и многолетний владелец крупнейшей табачной фабрики в Керчи, понтийский грек по происхождению – прим. перев.]
Когда девушка подала мне сигареты и огонь, я поцеловал ей руку, и снова мне пришлось остановить дыхание под напором этого сильного, настоятельного ощущения счастья.
- Вы не сочтете за дерзость, – начал я, – если я сразу же обращусь к вам с одной очень большой просьбой.
- С моей стороны было бы невежливо, если бы я вынужден был повторить уже сделанные вам признания, – прервал меня самый старший.
- Вы все знаете, кто я и откуда я прибыл. Вы также знаете, что меня в любой день могут повесить, мое освобождение является только отсрочкой. Я хотел бы закрепить ту свободу, которой я достиг в Никитино, до тех пор, пока продолжается война. Я должен послать кого-то в Петербург к моим друзьям, которые могут мне помочь. Понимаете ли вы, как это ужасно... постоянно ждать смерти? День ото дня, каждый час?!
Мои хозяева молчали и мрачно глядели вперед. Фаиме сидел на полу на множестве пестрых подушек. Она была похожа на маленького, таинственного Будду. В руке она держала коробочку из розового дерева.
- Сделайте мне одолжение, Исламкулов, езжайте в Петербург. Я дам вам письмо к моему слуге Ахмеду, рекомендации, которые сразу открывают вам все двери, которые остаются запертыми для других. Поезжайте, как можно скорее! Я восемь месяцев ожидал в тюрьмах смерти, и теперь... с тех пор, как я свободен... я больше не могу... я действительно больше не могу... Никто не знает, что происходит у меня внутри...!
Я поднимаю голову и смотрю на Фаиме. В ее глазах стоит ужас, как тогда, когда она впервые увидела меня в одежде каторжника. Я невольно протягиваю к ней руку, она подходит ко мне как лунатик. Я хватаю ее руки, я целую эти руки, которые вдруг обнимают мою голову...
- Я поеду... , – шепчет она.
- Скажите в Петербурге, что они должны казнить меня... сразу...! Но они не должны заставлять меня ждать смерти! Это негуманно!... Я... не могу... не могу больше!
- Спокойно, господин Крёгер, Ахмед сообщил обо всем. Мы мусульмане не бросим вас!
Это сказал Али. И позже, когда он провожал меня до самой двери моего дома, добавил: – Приходите к нам, всякий раз когда хотите. Тогда вы, по крайней мере, не будете одиноки. Вы для нас желанный гость в любое время.
Он подает мне руку, она легко ложится в мою. Лицо мужчины безучастно, только быстрая улыбка промелькнула на нем, как будто бы ее вообще не было. Немного раскосые глаза смотрят на меня... В уголках глаза только я читаю искренность азиата.