Ее глаза смотрят на меня вопросительно и с большим удивлением, я всегда должен видеть их... они необъяснимы, они прекрасны... Теперь они улыбаются...
- Я больше не боюсь вас, – она опускает взгляд. – Теперь Вы выглядите иначе чем... чем раньше...
- Мы хотим пойти есть, если это вас устраивает, – говорит Али.
- Да, с большим удовольствием, я очень голоден.
- Вы оказали нас всем, но особенно нашей сестре, высокую честь, господин Крёгер... Вы поцеловали ей руку, говорит старший брат, глубоко покраснев.
- Позвольте мне, по крайней мере, на несколько часов снова стать тем человеком, каким я был раньше, когда-то. Достаточно долго я уже не был им, и кто знает, что еще мне предстоит.
Занавесы отодвинулись, татары отошли в сторону и поклонились. Мы пошли в столовую.
Кривые сабли, инкрустированные кинжалы и ножи, пики, старый лук, рядом с ним колчан, все окружено множеством стрел. Все это придавало тяжелый, почти мрачный отпечаток комнате с блестящей мебелью из кавказского грецкого ореха. Широкий стол был накрыт белой скатертью из камчатной ткани и старыми восточными серебряными приборами.
- Я поставил для Вас также бутылку водки. Мы татары не пьем алкоголь, так как наша религия запрещает нам это.
- Очень мило с вашей стороны, – ответил я, – но я сам пью только тогда, когда этого требует гостеприимство.
- Но тогда вы, все же, выпьете после жаркого бутылку вина. Я ее тоже припас для вас.
Татарка, служанка Исламкуловых, подавала на стол тихими, искусными движениями.
- Собственно, Фаиме не должна была бы есть с нами, так как мы не показываем наших женщин чужим мужчинам. Это старинный обычай, в нем, наверное, есть что-то хорошее, но вы – не русский и не принадлежите к числу «других». Фаиме очень просила меня об этом, и я не могу так легко отказать моей сестре в этом одном желании. Она ведет однообразную, полностью углубленную в себя жизнь, она очень молода и как раз охотно хочет побеседовать.
- Будьте, пожалуйста, столь любезны, господин Крёгер, и расскажите действительно нам побольше, – добавила Фаиме. – Вы можете говорить у нас открыто обо всем, так как этого никто не услышит. Вы... среди друзей.
- То, что только что сказала моя сестра, совершенно искренне, господин Крёгер. Вы можете доверять нам.
Я схватил протянутую мне руку татарина, и снова он таинственно улыбнулся мне.
Я ел за троих, шашлык был приготовлен блестяще, крымское вино пылало как пламенная кровь.
Ужин был закончен, мы вернулись в жилую комнату. Я попросил разрешения закурить. Фаиме принесла мне сигареты в коробочке из розового дерева.