- Ты можешь помочь мне гораздо больше, если поедешь за твоим братом в Петербург. То, чего не добились он и другой, ты сможешь достичь. У меня есть прекрасные связи. У этих людей имена и большое влияние. Они могут спасти меня. Это поможет мне больше, чем бессильный взгляд на то, как ты там умираешь рядом со мной.
- Но лучше скажи мне честно, что ты не хочешь видеть меня рядом. Не хочешь больше ничего знать обо мне? Может, я должна уйти? Скажи, это так?
- Да, это так, – говорю я. – Бессмысленные жертвы смешны. Кому ты этим поможешь? Мне? Наоборот, так как тогда у еще и твоя смерть будет на моей совести. Если ты хочешь помочь мне, то ты должна начинать на правильном месте, там, где может быть успех. Это место было и остается Петербург. В жизни не всегда нужно действовать по воле чувств и ощущений, Фаиме, потому что ясное, трезвое размышление стоит здесь более. Только оно приносит успех.
С детским заплаканным ртом она стоит передо мной.
- Разве ты не понимаешь, Петр, что моя жизнь пуста без тебя? Что я понимаю в твоем трезвом размышлении? Я, татарская девочка в Сибири! Я могу быть только милой к тебе и только повиноваться тебе. И совсем ничего больше. Она молчит. – Я сделаю то, что ты требуешь от меня. Посмотри, я такая маленькая и слабая, но, ты – Петр... Великий...
Я смотрю в наполненные слезами глаза смертельно огорченного ребенка, которому запретили плакать. Она стоит передо мной и останавливает дыхание, иначе она громко плакала бы.
Ежечасно я жду сообщения. Его нет. Почему?
Иван Иванович тоже не прислал телеграмму из Омска. Почему?
Мои нервы напряженны до невозможности. Смогу ли я избежать смерти?
Я не желаю возвращаться обратно в тюрьму!
Я не хочу позволить медленно убить себя!
Дни напряженного ожидания прошли, ни из Петербурга, ни из Омска сообщений нет.
Все покинули меня! Никто не хочет иметь ничего общего с немцем! Почта запрещает мне отправлять следующую телеграмму. Братья Исламкуловы и мой хозяин тоже терпят неудачу. Я лишен последней возможности связаться с Петербургом.
Повсюду из засады следит Игнатьев, собака!
Мое ощущение говорит мне: убей его! Но разум приказывает: подожди, подожди, для этого еще есть время!
Теперь, я жду ответ каждый час, нет, уже каждую минуту. Каждую минуту он может поступить.
Я показываюсь всем, кто хочет меня видеть, и часовому у двери, который должен видеть меня. Я никого не избегаю, я могу всем смотреть в глаза, я ем, я пью, я курю, кормлю моих кур и уток, гуляю, мои привычки остались прежними.
Но только мне приходится теперь очень часто напрягать мою голову, так как незнакомое внезапно возникающее иногда ослабление памяти обращает на себя внимание.