— Потому что я стану тебе противен, — услышал он свое признание.
Рядом с ним Линдси затихла — и он счел себя последним идиотом.
— Не могу представить себе, Роб, — заговорила она тихо, но твердо, — чтобы ты смог сказать мне что-то такое, что бы вызвало у меня такую неприязнь к тебе.
Он повернул голову на подушке, чтобы видеть ее. В комнате было темно, но он мог различить ее глаза и овал лица.
— Возможно, ты сама удивилась бы, Эбби.
Тут он прижал ладонь к ее щеке и поцеловал ее — крепко, отчаянно. Он сам не знал почему. Или, может, знал. Ему нужно было ощутить ее поцелуй — на тот случай, если он окажется последним. На тот случай, если его молчание ее оттолкнет.
Она ответила на его поцелуй — так же жарко, а потом прошептала:
— Пожалуйста, Роб! Поверь в меня.
Он не ответил. Он просто смотрел на нее — и хотел стать кем-то другим. Человеком без прошлого, без тайн.
— Пожалуйста! — повторила она.
Он честно ответил ей:
— Я не могу тебе рассказать, потому что это будет для тебя непосильным грузом.
— Ты же доверился тете Милли, — напомнила она ему. — Почему же ты не можешь поверить мне?
— Она умирала, — сказал он откровенно. — Ей не надо было хранить мою тайну особенно долго. И она была… каким-то ангелом, Линдси. Она была совсем не похожа на всех, с кем я сталкивался.
Поначалу признаваться Милли было трудно, но к концу рассказа он уже чувствовал, что все в порядке — увидел по ее глазам, что это останется между ними.
Линдси чуть сжала его плечо и проговорила тихо и нежно:
— Я не ангел, Роб, но ты мне дорог. Я уверена, что ты хороший человек. И что бы это ни было…
Роб вздохнул, чувствуя, что совершенно запутался. Он был растерян и измучен… и он снова посмотрел на Линдси, которая лежала рядом с ним в темноте.
— Почему ты так сильно хочешь узнать?
— Честно?
— Да.
Она ответила не сразу — даже прижалась лбом к его плечу. А потом подняла голову.
— Я помню, что сказала тебе, что не хочу, чтобы это — мы с тобой — было серьезно, потому что я только что разорвала помолвку, но, наверное, я ошиблась. И если после этого ты бросишься наутек… ну, тем хуже для меня. Но вот она, правда. И я вижу, что кто-то очень сильно ранил тебя, Роб, и меня это по-настоящему бесит. И я просто хочу узнать… на тот случай, если, может, у меня получится как-то этому помочь.
Роб выслушал ее. Это признание действительно должно было бы заставить его бежать от нее без оглядки. Бог свидетель: еще неделю назад он так бы и сделал. Но за эту неделю очень многое изменилось.
Он не должен говорить ей правду. Это было бы самоубийством. Она не поймет. Она станет его бояться. Возможно, расскажет другим. И пойдут разговоры, и ему придется уехать из Лосиного Ручья, как изо всех других мест, откуда ему пришлось уезжать раньше. Только на этот раз все будет гораздо хуже, потому что он вынужден будет оставить наследство Милли, а в какой-то момент оно стало настоящей его собственностью. Он нашел место, в которое будет вкладывать свой труд, и образ жизни, который хотел бы вести до смерти.