— Анжела!
— Что, мама?
— Анжела… Я принесла цветов твоей бабушке. Сегодня годовщина ее смерти.
— А где ее могила?
— М‑м‑м… Вон там. Я тебе как‑нибудь покажу. Да ты, наверное, и сама уже видела. Там два ангелочка по бокам, помнишь?
— Нет.
— Что ты здесь делаешь?
— У моей подруги Ро умер отец. Я и пришла на похороны.
— У Ро?
— Это моя одноклассница. Помнишь ее?
— Нет. Отчего он умер‑то?
— От сердца.
— Молодой был?
— Нет. Сорок семь лет.
— Совсем еще молодой! Что же ты мне ничего не сказала?
— Не хотелось говорить об этом за столом.
Мы вернулись домой и больше ни словом не обмолвились о нашей случайной встрече на кладбище. Я держалась этой версии, пока не обнаружила красную папку. Из ангела мой отец превратился в американца. Хотя в каком‑то смысле оставался ангелом — ведь его тела не нашли… American Angel. Я решила, что лицо у него — как у дядюшки Сэма.
Мать продолжала благоговейно посещать кладбище каждую среду. Я по‑прежнему следила за ней, да так и не выяснила, на какую могилу она ходила. Однажды она все‑таки отвела меня на бабушкину могилу, но оказалось, что это бабушка тети Риты…
Я бы никогда не поддержала этого движения, если бы меня не очаровал его лидер. Глаза у него сверкали, словно у Че Гевары… Он обладал таким красноречием и такой силой убеждения, что я примкнула к его движению, не очень‑то разобравшись в его целях.
— Этот мир нужен живым! Мертвым он ни к чему…
Я затесалась в толпу протестующих и даже помогла распространять листовки.
Дело обстояло примерно так. Они предлагали префектуре ликвидировать все кладбища в черте города и возвести на их месте культурные центры. Останки всех умерших предлагалось перенести на новое, современное, образцовое кладбище. Дело безнадежное, что и говорить. Инициатива исходила от группы студентов‑архитекторов и молодых художников.
Префект предложения не принял, и я отправилась вместе со всеми в ближайший бар.
Че был просто прелесть. Мне было совершенно ясно, что все его речи — несусветная чушь, однако ловила на лету каждое слово, каждый жест… Оно подошел, чтобы познакомиться с новой последовательницей.
— Вы пришли с кем‑то из нашей группы?
— Нет, я одна.
— Вы за наше движение?
— Я вообще за движение.
— За любое?
— Я видела воодушевление.
— А знаете, чего мы добиваемся?
— Да. Вы хотите превратить кладбища в культурные центры. Только не добьетесь вы этого.
— Значит, вы не согласны?
— Кладбища мне нравятся — это же наша история.
— Я знаю. Но они занимают место, которым могли бы пользоваться живые…
— Не надо мне ничего объяснять.
— Вы считаете, что это все ерунда.