Дожидаться его ответа князь не стал.
— С дороги! — Угрим ринулся вперед. — Все с дороги!
Тимофей подхватил суму с магическими кристаллами и устремился за ним.
— Князь! — вскричал где-то за спиной Феодорлих.
— Урус! Куда?! — донесся сзади оклик Огадая.
— Прочь с дороги! — Зычный голос князя-волхва звучал громче. Громче и страшнее.
Перед ними расступались. От них шарахались. Им освобождали путь. То ли хватало крика Угрима, то ли князь раздвигал плотные ряды еще и каким-то неприметным волховством.
Перед глазами маячил горб под алым княжеским корзно. Тимофей, вперив в него взгляд, бежал по трупам и скользким от крови камням. Пока не отставал. Странно было только, как он до сих пор не переломал ноги. Наверное, все-таки дорогу им прокладывала легкая волшба. Она же и оберегала от мелких неприятностей.
Однако под крепостными стенами, где кипела битва и где некуда было ни ступить, ни отступить, Угриму пришлось колдовать по-настоящему. И ничто ему в этом не воспрепятствовало. От магического щита, укрывавшего крепость, похоже, в самом деле мало что осталось.
Губы князя-волхва выплюнули боевое заклинание. Руки разрубили воздух. То невидимое и неведомое, что шло от его рук, обрушилось на воинов, не сумевших убраться с пути.
Людей кромсало и расшвыривало. Живых, мертвых. Латинян, татар… Вверх и в стороны летели брызги крови, осколки разбитого камня, куски металла и человеческой плоти. Князь продвигался вперед, не считаясь с потерями.
Тимофей, стиснув зубы, шел следом. Отчего-то два легких кристалла с Черными Костьми вдруг показались ему слишком уж тяжелыми. Захотелось остановиться, бросить самоцветы, повернуться и уйти из кровавой мясорубки. Но — нельзя. Но — поздно. Коли уж взялся за гуж, коли поклялся князю повиноваться во всем…
Тимофей не отставал.
Вот и пробит проход сквозь плотный строй латинянско-татарской пехоты. А вот рассечен, разрублен, разметан и разбросан вал из человеческих тел. И сражавшиеся на гребне вала люди — тоже.
К Угриму ринулись ассасины — красные и мокрые, будто вылезшие из кровавой купели. Удар колдовского клинка снес и забросил за крепостную стену пяток бесерменских голов.
А вот и ворота! А в воротах — трупы стеной. Виден лишь небольшой просвет под самыми сводами арки. Но и там, скрючившись в три погибели, лежа и на четвереньках, отбиваются безумцы старца Горы.
Угрим не остановился и не замедлил шага. Князь выбросил перед собой кулаки. Словно отпихивая что-то.
В полумраке воротной арки тускло полыхнуло. Что-то желтое, едва приметное. Но это что-то оказалось посильнее татарских громовых шаров. Завал из мертвых человеческих тел вместе с живыми ратниками, защищающими и штурмующими крепость, вышвырнуло на крепостной двор. Смяло и смешало. Мертвую плоть — с еще живой. Размазало по камням, разбрызгало по цитадели.