— Мошенник! — прошептала крошка Ми. — Он только о том и думает, чтобы убить всех нас!
— Не обращай внимания, — запинаясь сказал Хомса.
Он подошёл к открытой маленькой двери и осторожно принюхался.
Он заглянул в узкий коридор, который поворачивал и исчезал в таинственном мраке.
— Наверное, чулан где-нибудь здесь, — сказал Хомса. Они шагнули в коридор и увидели несколько дверей.
Дочь Мимлы вытянула шею и с трудом стала разбирать по складам надпись на одной из них.
— «Рек-ви-зит», — прочла она. — Реквизит.
Лучше имени для мошенника и не придумаешь. Хомса собрался с духом и постучал. Они ждали, но Реквизита, очевидно, не было дома.
Тогда дочь Мимлы толкнула дверь.
Они никогда не видели такого множества вещей зараз: полки от пола до потолка, а на них всё, что вообще может стоять на полках в пёстрой, ошеломляющей неразберихе. Огромные чаши с фруктами теснили игрушки, лампы и фарфор; железные доспехи терялись среди цветов и музыкальных инструментов, чучел птиц и книг, телефонов и вееров, вёдер и глобусов, ружей и картонок для шляп, часов и почтовых весов…
Крошка Ми спрыгнула на полку с плеча своей сестры, посмотрелась в зеркало и крикнула:
— Глянь-ка! Я стала ещё меньше! Я совсем не вижу себя!
— Это не обычное зеркало, — объяснила дочь Мимлы. — Поверь мне, ты существуешь.
Хомса искал мармелад.
— Быть может, сойдёт варенье? — спросил он, поковырявшись в одной банке.
— Раскрашенный гипс, — сказала дочь Мимлы. Затем взяла яблоко и надкусила.
— Дерево, — сказала она.
Крошка Ми рассмеялась.
Однако Хомса был озадачен. Всё вокруг представляло сплошную видимость, было не тем, чем казалось, манило к себе яркими красками, а протянешь лапу — окажется, что это бумага, дерево или гипс. Золотые короны не были приятно тяжёлыми, цветы бумажные, скрипки без струн, ящики без дна, а книгу невозможно было раскрыть.
Уязвлённый в самое своё честное сердце, Хомса глубоко задумался, что бы всё это могло значить, но так ни до чего и не додумался. «Быть бы чуть-чуть посмышлёнее, — размышлял он. — Или хоть на несколько недель старше».
— Мне это нравится, — сказала дочь Мимлы. — За всем этим ровно ничего нет.
— В самом деле? — спросила крошка Ми.
— Да, — весело ответила её сестра. — Только не задавай таких глупых вопросов.
В это мгновение раздалось фырканье. Громкое и презрительное. Все трое испуганно уставились друг на друга.
— Ну, я пойду своим путём, — пробормотал Хомса. — Всё это действует на меня удручающе.
Тут из гостиной послышался звук как от падения чего-то тяжёлого и с полок взметнулось живописное облако пыли. Хомса схватил меч и бросился в коридор. Они услышали крик Мисы.